Теперь же сил вообще не было, каждое движение давалось с трудом. Поэтому спуск занял больше часа и отнял последнюю энергию.

Забитый нос отказывался дышать, а во рту пересохло. Шаркая ногами по ковру из прелых коричневых листьев, доковыляла до родника, где напилась ледяной воды. Несмотря на это, лоб покрывала испарина. Аппетита не было. Кажется, я заболела. В подтверждение этой мысли, закашлялась. В легких что-то захрипело и забулькало, глаза снова заслезились.

Еще ночью, сидя на дереве, поняла, что оставаться в лесу небезопасно. Но тешила себя надеждой, что утро вечера мудренее. Но и оно не решило ни одной из моих проблем, лишь добавило новых. И надежды не осталось. Лишь безразличие, желание прилечь и лежать, чтобы никто не трогал.

Осела на, собранный вчера, лапник, откинулась на спину. Надо мной неприветливо плыли темно-серые облака и качались из стороны в сторону голые ветки. Прикрыла веки. Прошептала:

– Я сдаюсь.

И слезы полились прямо из закрытых глаз, стекая по горячим от жара, вискам и теряясь где-то в спутанной прическе.

Но в промерзшем насквозь, осеннем лесу меня слышали лишь молчаливые деревья и опавшие листья. И, как оказалось, Валаар, который, заметив, что его хозяйка совсем расклеилась, подошел ближе и неожиданно обдал меня терпким лошадиным дыханием. А потом лизнул прямо в лицо горячим, шершавым языком.

? Фу, Гхара, Валаар! – Отплевываясь и брезгливо стирая рукавом следы его «поцелуя», выругалась я.

Легче не стало, но, как ни странно, от злости на къярда, нашла в себе силы сесть. И плакать расхотела. Он в ответ на мое ругательство лишь коротко вопросительно заржал. Дескать, чего ругаешься, я всего лишь тебя лизнул, а мог бы и нос откусить.

– Поехали домой, дружочек, – произнесла устало, признавая его правоту.

Видя, что сил подняться у меня нет, жеребец опустился сам, позволяя, обхватив его шею, взобраться в седло. И мы снова отправились в путь.

Я полулежала, то и дело надрывно кашляя. Валаар неумолимо двигался вперед, в сторону Нарог-Палласа. Он шел осторожно, зная, что я беспрестанно проваливаюсь в сон. Наверное, он тоже устал, но я старалась об этом не думать.

Больная, голодная, уставшая. В разорванном и обгоревшем платье, большая часть подола которого навсегда осталась где-то в Друаданском лесу. Со ссадинами и синяками на коже. Я возвращалась домой, боясь даже представить, что меня там ждёт.

Тэтрилин Тэле Фэанааро Арссе

Терра Арссе. Темница под королевским дворцом Сарн-Атрада

? Joep Beving & Sonderling Qartet – September

Открыла глаза, с трудом пытаясь понять, где находилась.

Вокруг было темно, холодно и сыро. Иногда где-то в сумраке что-то громко стучало и лязгало. В нос бил, не поддающийся описанию, неприятный запах. Монотонно капала вода, действуя на нервы.

Кап. Кап. Кап. Кап. Кап. Память услужливо вернула последние воспоминания.

Сарн-Атрад. Ночь. Огни факелов вокруг. Веревки, плотно притянувшие руки к телу. Пут больше не было, но на открытых участках кожи остались ссадины и синяки.

Вспомнила, что перед тем, как отключиться, услышала, как Таламур крикнул, связывавшим нас, стражам: «Они нужны мне живыми!». Позади происходила ожесточенная схватка гвардейцев, отчего-то позабывших о клятве охранять Следующих ценой жизни, и Тиал-Арана. Он рычал и сопротивлялся. Титория визжала так пронзительно, что закладывало уши. А Тадимар, уже связанный, хранил молчание. Как и я.

Потом все-таки дернулась, попытавшись обернуться. Хотелось проверить: вдруг, еще не все потеряно? Может у нас имелся крохотный шанс сбежать или иным образом спастись? И в этот момент моя пугливая лошадь мотнула крупом, и я соскользнула с седла, не имея возможности со связанными руками как-то защититься от удара головой о камни брусчатки. И с этим ударом весь мир для меня померк.

Теперь глаза постепенно привыкли к сумраку. Осознала, что находилась в тюремной камере, окруженная с трех сторон прочными металлическими решетками, а с четвертой – холодной и сырой каменной стеной. В одной из решеток имелась дверь, запертая на массивный навесной замок. Окон не имелось вовсе, поэтому определить время суток оказалось непросто.

Напротив возвышалась глухая стена, а по обеим сторонам, насколько хватало взгляда, простирался узкий темный коридор с точно такими же камерами.

Прикоснулась, затянутой в перчатку, рукой к холодным прутьям решетки. Толстые. Не согнешь и не сломаешь. Хотя, я бы и тонкие не сломала, куда уж мне.

Густую тишину на время разрезал резкий звонкий удар чего-то металлического о камень, заставивший испуганно вздрогнуть. И снова все вокруг стихло.

Факелы чадили слишком далеко и приходилось постоянно напрягать зрение, чтобы в полумраке рассмотреть хоть что-то. Непроглядная темнота и шорохи в углах навевали непрошеные мысли о том, что или кто мог бы там находиться. Постаралась отогнать эти жуткие фантазии, чтобы не поддаться панике.