Тем более, что телеги гружены не только орудиями и зарядными пороховыми картузами, но и обтесанными каменными ядрами…

Наконец, обернувшись назад, я сумел разглядеть и крупный отряд казаков, уже заворачивающий вправо, огибая степную крепость. Три с половиной сотни донцов спешат к выпасам — ордынцы ведь держат лошадей не в кольце гуляй-города, а, стреножив, дают им возможность спокойно пощипать чуть пожухлой травки, ободрать уцелевшие листья кустарника, да и просто отдохнуть… Конечно, лошадей охраняют — но охрана эта не столь многочисленна, не особо верили поганые, что мы действительно решимся на вылазку, да еще и попробуем отбить их табуны! Там скорее вооруженные пастухи, в количестве не более двух сотен…

Но казаков заметили — и разноголосица отчаянных, встревоженных и гневных воплей и окриков вскоре заполонила весь ордынский лагерь… А в моих дружинников полетели первые стрелы! Но это ничего — перевесив щиты на правую руку, мои гриди минимизировали потери от татарских срезней, пока еще редких, одиночных… Вот если бы били сразу несколько сотен, залпами, вот тогда бы пришлось туго!

Но не успеют организоваться — мы уже практически миновали лагерь, выйдя на подъем в гору, набрали ход. Ветер бьет в лицо, выжимая слезу из глаз, а грудь сполна наполняется свежим, пахнущим рекой воздухом с каждым вдохом…

Хорошо!

Царевича Ак-Хозя всю ночь мучили кошмары. И снились ему вовсе не урусы, нет — отчего-то привиделась сеча на Самарской Луке, где предок Алтын-бек вел восставших булгар в роковой бой с монголами… Где монголы, превосходя противника числом и качеством воинов (ведь лучшие батыры пали, обороняя Булгар тремя годами ранее), вначале окружили повстанцев — а после истребили их всех до единого! Под мерные удары барабанов разя скученных, бездоспешных булгарских нукеров стрелами, рубя их саблями…

Но именно в тот миг, когда над самим царевичем воздели саблю, Ак-Хозя наконец-то вырвался из цепких лап кошмара!

Вырвался, чтобы услышать заполошный крик за пологом шатра:

— Урусы! Урусы!!!

Пытаясь прийти в себя — и еще не до конца разобравшись, проснулся ли он, или кошмар просто перетек в иную ипостась! — царевич лишь спешно запахнул на груди расшитый золотыми нитями халат из дорогущего китайского шелка, да подхватив булатный клинок, выскочил из шатра…

После чего замер соляным столбом, окончательно осознав, что это точно не сон! И что к воротам острога со всех ног бегут нукеры его личной сотни, в большинстве своем успевшие подхватить лишь свое оружие. И то не все… Часть ордынцев также спешно поднимаются на стены, вооружившись луками — остальные же, сжимая в руках кто сабли и щиты, кто копья, пытаются пробиться к сцепленным промеж собой телегам, перекрывшим вход в острог.

Точнее, перекрывавшим… Ибо разрубив постромки, возы прямо на глазах царевича растащили в стороны рослые воины, с ног до головы закованные в броню. Царевич успел также разглядеть тела стражей ворот — беспомощными, сломанными куклами валяющихся на земле… А после в толпу пеших нукеров, бегущих навстречу урусам со всех концов острога, врезался кулак панцирных всадников!

Когда Михаил и гриди его десятка, срубив немногочисленную стражу, растащили телеги, до спешащих навстречу нам ордынцев осталось не более дюжины шагов. Но и этого расстояния хватило Бурану, чтобы перейти на бег — и буквально снести с ног первого татарина, замершего с луком в руках!

Пущенный в упор срезень не смог пробить «дощатой брони» на груди жеребца — а протараненный конем ворог буквально взлетел в воздух! Его швырнуло на бегущего следом ордынца, сбив последнего с ног — да и меня изрядно тряхнуло в седле… Но все одно я сумел выбросить правую руку в длинном выпаде, направив его точно в цель! И граненый наконечник пики легко в грудь поганого, нацелившего собственное копье в беззащитную шею Бурушки… Рывок древка назад — и снова короткий укол! И еще один вражеский копейщик валится наземь с пробитой грудиной…

Хотя наконечник его чжиды также дотянулся до стальных пластин моего панциря — не сумев, впрочем, их пробить.

Но толчок вышел знатным!

Справа и слева меня тотчас обогнули рвущиеся в бой гриди, полностью закрыв нас с Бураном от татар… И одним ударом пронзив толпу ворогов практически насквозь! А все потому, что пешие ордынцы, в большинстве своем бездоспешные, подхваченные хаосом внезапной схватки и брошенные им в самое пекло, не могут толком противостоять старшим дружинникам, закованным в лучшую русскую броню.

Впрочем, даже если поганые и успели бы облачиться в свои куяки (да-да, хатангу дегель), и встретили нас верхом… Я бы все одно поставил на копейный таран своих витязей!

Просто наши потери были бы больше…

Сильный толчок в спину бросил меня на холку жеребца — и я даже почуял резкое жжение у правой лопатки, не переросшее, впрочем, в настоящую боль. Оборачиваюсь назад — и замечаю на полатях острога татарских лучников, успевших подняться на стену и теперь разящих нас с тыла!