Шрифт:
И вновь молчаливый кивок игумена.
— Елецкий князь упреждает о возможном летнем набеге, говорит, что татары могут ударить изгоном, надеясь упредить сбор наших ратей… Но сам Фёдор в прошлом году напал с ушкуйниками на Азак и пограбил его, вот и ответный удар обрушился именно на Елец! Боюсь, что князь подспудно желает стравить нас с ханом, предлагая самим ударить зимой на Булгар, пока враг ещё не в силе… Задумка ладная — но крови вновь прольётся немало! И даже если возьмём мы верх, даже если сгинет Тохтамыш — так все одно брань не закончится, и новый хан начнёт бороться за власть в орде, и вновь двинет татарские рати на Русь… А ежели врет Федор? Ежели боится он за своё княжество — и тем самым отводит от него удар?!
Вновь разволновался Дмитрий Иоаннович, понимая, какой тяжёлой выбор стоит перед ним! Глубоко выдохнул и игумен, всерьёз задумавшись над словами великого князя… Наконец, он заговорил:
— Выбор твой тяжек — как и крест, что несёшь, княже… Но коли брань неизбежна — стоит ли ждать, покуда ворог наберет силу? Покуда он не ударит первым в тот миг, когда мы сами неготовы? В свое время князь Владимир Мономах первым вышел в степи, чтобы поразить становища и города половцев, терзавших Русь набегами! И тем самым он отвадил язычников от разбоя на многие годы…
На мгновение прервавшись, игумен продолжил:
— Я уже благославлял тебя княже, на брань с погаными. И когда пять лет назад ты отправил на Булгар свою рать, и на сечу у Вожи, и на брань на Куликовом поле… Благославлю тебя и вновь. Ибо свято дело защиты родной земли и православной веры от инородцев и иноверцов, откуда бы они не явились! Хоть с восхода, хоть с заката…
И вновь короткая пауза, после чего келью в очередной раз огласил голос Сергия:
— А то, что прольётся кровь русичей — так ежели брань неизбежна, ей все одно обагрить нашу землю. Но ведь сколько её было пролито в братоубийственных усобицах? И на твоём веку, княже, немало… У Скорнищева с рязанцами, в походах на Тверь… Вот где великая скорбь — когда льётся братская кровь, кровь единоверцев! Мыслю я, что коли вновь бы враждовали русичи после сечи с Мамаем, хоть те же москвичи с рязанцами, Господь мог отвернуться от нас… Но коли Русь вновь едино выступит против орды, мыслю я, что и на сей раз поможет нам Господь, дарует славную победу!
Взволнованный словами старца, Димитрий задал свой последний вопрос:
— Отче, но как понять, врет ли Фёдор Елецкий и его пленник, или нет? Действительно ли готовится Тохтамыш к брани — или все же можно избежать её, не опустив и фрязей на Русь?
Вновь глубоко задумался игумен — после чего задумчиво произнёс:
— Не просто так молимся мы, чтобы принять важные решения — и о том просим, чтобы Господь указал нам верный путь, положил на сердце правильные мысли… Думаю, что Фёдор Елецкий может лукавить и схитрить в мелочах, преследуя свою выгоду. Но в главном — в главном он вряд ли врет. Не пришло ещё время окончиться брани с татарами, и не скоро оно придёт…
Глава 15
Просинец (январь) 1382 года от Рождества Христова. Земли Московского княжества.
Московская рать выступила в поход сразу после Крещения — и священники, провожая на брань дружинников и воев ополчения, дружно и щедро кропили всех святой водой… День выдался солнечный, неожиданно теплый — в просинец-то, с его самыми крепкими в году морозами! И выход войска получился каким-то торжественным, даже праздничным что ли… Несмотря на тоску простых воев, и бояр, и даже самого князя по оставленным дома семьям.
Евдокия вон, скоро уж родить должна — а Дмитрий Иоаннович встретит ее роды в Булгаре, и еще неизвестно, доведется ли увидеть будущее чадо?! Одно утешает — ради детей своих, чтобы не жили они в постоянном страхе татарских набегов, и уходит московская рать в поход, выбить дух из степняков! Подобно князю Владимиру Мономаху, чей удар по половцам порой именовали «русским крестовым походом»…
Впрочем, на Булгар идут далеко не только москвичи. Как и прежде, под руку Дмитрия Иоанновича привели свои дружины верные ему князья, поставив в один строй рати Серпухова, Коломны, Тарусы, Можайска, Владимира, Переяславля, Галича и Белоозеро, Стародуба, Дмитрова, Углича. Привели также дружины свои и верные союзники — князья Ярославля и Ростова, не остался в стороне Святослав Иванович Смоленский…
Даже Кейстут откликнулся на просьбу Дмитрия Иоанновича — и к самому выходу московской рати явились дружины Андрея Полоцкого, коему великий князь Литовский вернул родовой удел. А брат его, Дмитрий Ольгердович, так и вовсе собрал дружины со всей северской земли!
Сам же Дмитрий Иоаннович исполнил горячую просьбу Федора Елецкого — и отправил Кейстуту тайное послание: подлый Ягайло, по великодушию своего дяди прощенный им и вернувшийся в родовые Крево и Витебск, готовит заговор против действующего великого князя Литовского. Что ведет он переговоры с тевтонцами — и вместе с прочими своими единоутробными братьями от Иуалинии Тверской уже грядущей весной надеется выступить против Кейстута!
Конечно, великому князю Владимирскому и Московскому было сложно поверить, что столь важные вести миновали московских соглядатаев и неизвестны никому в Литве, но каким-то чудесным образом оказались случайно открыты Федору Ивановичу «раненым боярином»! Однако столь же чудесным образом князь Елецкий успел предупредить нападение Ягайло на обозы с ранеными воями — а потому Дмитрий Иоаннович счел необходимым послать Кейстуту весточку о возможном заговоре… В конце концов, великому князю Литвы будет не лишним поостеречься своего подлого племянника, даже если вести из Ельца и не соответствуют истине. Ведь страшно даже подумать, каким заклятым врагом Москвы станет Литовское княжество, коли Ягайло действительно захватит в нем власть!