– Да всего лишь заместитель министра культуры, так сказать, рабочая лошадка. Министры приходят и уходят, а он там работает давно и всех, кого нужно, знает.
– Иван Кузьмич выпрямился и с сожалением посмотрел на часы.

– Хотелось еще о многом с тобой поговорить, но скоро обход, мне надо в палату. Значит, договоримся так, - добавил он, принимая от нее пакет с фруктами.
– Как только выйду на работу - приглашаю Нехорошева и вас знакомлю. Поверь, никакого вреда тебе это не принесет.

Приступив после болезни к работе, Григорьев по поведению окружающих и по ряду других признаков пришел к выводу, что никаких изменений пока не предвидится. Это возродило у него надежду, хотя и не успокоило окончательно. "Может, еще обойдется, отделаюсь легким испугом, - размышлял он.
– Ведь умный начальник не заменит хорошего бухгалтера, а генсек умен, в этом ему не откажешь".

Воодушевленный появившейся надеждой, Иван Кузьмич работал с утроенной энергией, безоговорочно поддерживая все решения нового руководства и выполняя самые сложные поручения. Однако пережитый стресс не прошел для него даром. Хваленая выдержка его оставила: он стал резко реагировать на ошибки сотрудников, распекать их, чего раньше за ним не водилось.

С домашними у него за время болезни отношения потеплели, но, как оказалось, ненадолго. Скандал разгорелся, когда Григорьев заехал повидаться с внуком - незадолго до переезда на дачу.

В квартире он застал беспорядок: Светлана и Вера Петровна собирали и укладывали вещи, стараясь предусмотреть каждую мелочь. Света отправлялась с театром на гастроли, а бабушке предстояло просидеть на даче вдвоем с Петенькой безвыездно; потому и собирались более тщательно, чем обычно.

– Ну что, ты вроде живой и здоровый, - не слишком приветливо встретила мужа Вера Петровна.
– По твоему внешнему виду понятно, что все обошлось. Только напугал нас до полусмерти.

– Станешь вдовой - убедишься, пугал я тебя или нет.
– Григорьев помрачнел: ему теперь несложно испортить настроение.
– На который час завтра заказывать для вас машину?

– Думаю, к двенадцати будем готовы, - немного поразмыслив, ответила Вера Петровна; потом поморщилась, будто проглотила что-то горькое, прекратила сборы и решительно заявила: - Но есть одна... просьба. Давно хотела сказать, но болел ты, а потом... неприятности эти у тебя на работе.
– Она сделала паузу, подбирая слова, чтобы высказать все в возможно мягкой форме.
– Так вот. В наше отсутствие ты завел на даче собственный медпункт. Прошу я тебя: до нашего приезда - ликвидировать.

Видя, что Григорьев побагровел и умоляюще взглянул на нее, указывая глазами на дочь, бросила еще жестче:

– Не нужно на меня так смотреть! Света - взрослый человек и все знает. Потребуется тебе медицинская помощь - вызову. А если еще какая нужна поищи на стороне. Мы об этом давно уже договорились. А у нас ребенок там будет жить!

"Надо же! Все знает... И Света тоже... Совсем не любит меня больше Вера, раз терпела это столько времени", - уныло думал Григорьев. Ничего не ответил, опустился в кресло. Как выполнить ее требование? Не так-то это просто...

Медпункт на территории государственной дачи он приказал создать специально для своей любезной Алены. Считал, что убил сразу двух зайцев: во-первых, решил проблему - кем заменить в постели болезненную жену. Случайных связей он боялся, был однолюбом, не стремился к переменам и разнообразию, а тут - подходящая женщина.

Во-вторых, обеспечил, как ему казалось, соблюдение внешних приличий. Елена Александровна - замужем, у нее трое детей; с мужем живет дружно. На даче он с ней никогда не проводил ночь вместе, общались они только при закрытых дверях, во время процедур.

"Кто же мог натрепаться?
– терялся в догадках Иван Кузьмич. На даче никому это точно неизвестно, да и кому понадобилось доносить жене?.. Наверно, все же этот паршивый сутенер, муж Алены, отомстил, - решил Григорьев.
– Ну и сукин сын! Я им и квартиру, и прописку московскую сделал, на шикарную работу устроил, а он... Из-за детей, что ли? Но давно знал - и молчал! Вот и делай после этого добро людям!" - искренне возмущался он в душе. Однако что ответить жене?

– А если я не сделаю того, что ты просишь?

– Мы не переедем на дачу; правда, Светочка? Нам, как ни странно, хочется себя уважать. Или ты думаешь, что мы должны терпеть присутствие этой женщины и пересуды обслуги? По-моему, кто-то хотел соблюдать приличия!
– язвительно и твердо заявила Вера Петровна.

– Ну и куда же вы денетесь с ребенком?
– уцепился за последний аргумент Григорьев.

– Придется отправить Петеньку с детским садом, хоть мне это не по душе. Кроме болезней, он ничего хорошего оттуда не выносит.
– Вера Петровна явно обдумала все заранее.