— Я хочу присоединиться к вашей труппе, — решительно сказала она. Если комедианты примут ее к себе, то дадут ей костюм, под которым она сможет скрыть свою одежду двадцатого века. Глориане очень хотелось увидеться с Дэйном, но она прекрасно помнила, о чем говорилось в манускрипте профессора Стайнбета. После ее исчезновения ее стали называть Кенбрукской ведьмой. Если она открыто появится в замке, то подвергнет себя серьезной опасности.

— А что ты умеешь делать? — спросил хозяин труппы, и в глазах его блеснули озорные искорки. — Ты танцор, фокусник или факир?

Глориана замялась.

— Я могу танцевать, — подумав, сказала она, потом просияла, вспомнив о своем путешествии в двадцатый век и обо всех тех удивительных вещах, которые она там увидела. — А еще я могу рассказывать замечательные сказки.

— Сказочник, — проговорил мужчина, коснувшись ее волос. — Ты юноша или девушка?

Глориана оглядела себя. Свободный свитер и широкие штаны скрывали ее формы. Ее небольшая грудь и некрутые бедра стали совсем незаметны.

— А кем мне нужно быть, чтобы вы меня взяли? — спросила она, поглядев в сверкающие глаза Мерлина.

Хозяин труппы раскатисто рассмеялся, откинув косматую голову.

— А тебе дан выбор? В таком случае ты дашь фору любому из моей труппы, если можешь быть и тем и другим!

— Я женщина, — тихо сказала Глориана, надеясь, что Мерлина не удивят ее стриженые волосы. По стандартам двадцатого века они были достаточно длинными, почти доставая ей до плеч, но в тринадцатом столетии женщины не стриглись ни разу за всю свою жизнь.

— А, — только и сказал комедиант, приветственно протягивая ей руку. — Меня зовут Ромулус. Вы поедете с нашей труппой до замка Хэдлей, миледи. А там — кто знает?

Глориана прищурилась. Этот человек пугал ее, Глориане казалось, что он знает, кто она такая на самом деле, и что он ожидал ее возвращения. Один из комедиантов бросил Глориане красное платье с капюшоном, расшитое золотом. Она не колеблясь подхватила наряд.

Глориана натянула платье поверх своей одежды и опустила на лицо капюшон. Улучив минутку, когда за ней не следили ничьи глаза, она зачерпнула в ладонь грязи с земли и старательно вымазала себе лицо и руки, придавая себе еще большее сходство с бродячими актерами.

Ромулус громко выкрикнул несколько приказаний, и в небольшую повозку быстро уложили скромный скарб комедиантов. Серый ослик, несомненно, входивший и в зверинец, был запряжен в повозку, и они медленно двинулись по извилистой дороге в сторону замка Хэдлей.

Глориана не сделала попытки заговорить с кем-либо из своих спутников. Она была погружена в собственные мысли. Ей хотелось кинуться вперед, скорее разыскать Дэйна, но она боялась быть узнанной и потому ей приходилось быть осторожной.

Глориана шла, скрестив руки на груди, низко опустив голову, пряча лицо под капюшоном.

Рядом с ней шла худенькая девушка в простом коричневом платье. Волосы ее покрывал испачканный платок. Она была грязна, как и все остальные актеры, за исключением Ромулуса, но, кажется, не придавала этому никакого значения.

Глориана всегда была чистюлей, а сейчас еще сказалось недавнее пребывание в куда более чистом и опрятном мире, чем мир тринадцатого века. Стараясь не морщиться, она украдкой посматривала на свою спутницу.

— Меня зовут Корлис, — решилась представиться девушка. По ее лицу было видно, что она очень хочет познакомиться с новоприбывшей, и Глориана приветливо повернулась к ней. — Я танцую и гадаю по руке.

Глориана улыбнулась чуть печально. Корлис отроду было не больше двенадцати лет, но она уже сама могла позаботиться о себе: танцами зарабатывала себе на жизнь и предсказывала будущее. Сложно было в одиночку выжить в этом суровом мире.

— Может статься, я попрошу тебя погадать мне, — сказала Глориана, назвав свое имя. Конечно, о своей фамилии Сент-Грегори и о Дэйне она не сказала ни слова.

Корлис удивленно взглянула на нее.

— Да я и так знаю вашу судьбу, даже без рун, миледи, — ответила она.

Глориану объял страх. Она попросила погадать лишь в шутку, ей совсем не хотелось знать, что может ждать ее впереди. Корлис была вторым человеком, который со времени ее возвращения обратился к ней «миледи».

— Почему ты обращаешься ко мне, как к женщине знатного происхождения? — спросила она шепотом, подойдя ближе к девушке из боязни, что их могут услышать. — Я обычная нищенка, такая же странница, как и ты.