– Да, жрецы его просто так не допустят, – недовольно кивнул Владимир. – Не будем отвлекаться, у нас есть дело.

Последнее явно было сказано мне, ведь когда мы вышли из-под арки, я чуть не встал столбом. Обелиск, который и издали казался гигантским, теперь просто подавлял, хотя до него оставалось ещё несколько сотен метров. Издали я видел его грани и письмена на них, но даже не мог представить, какие они огромные.

Вот только даже это было не главным – письмена постоянно менялись, золотые, зелёные и красные закорючки словно играли, не позволяя уловить смысл, но при этом являясь подсознательно знакомыми. Я мог бы поспорить, что видел нечто подобное, и в то же время был уверен, что никогда не встречал ничего похожего.

Словно кто-то смешал все языки мира и сделал из них свои собственные буквы, иероглифы и, кажется, даже смайлы. Но уловить смысл посланий у меня никак не получалось. Да уж, тут лучшие лингвисты и знатоки мёртвых языков не справятся, так быстро всё меняется. Хотя говорили же, что есть жрецы, иногда понимающие смысл.

Я так увлёкся рассматриванием инопланетного, необъяснимого обелиска, что не заметил, когда мы подошли к знакомым красным стенам. Похоже, правители империи, состоящей из единственного города, решили не изменять себе. Почётный караул из уже знакомых впечатляющих рыцарей стоял у врат, а вот обычных людей не наблюдалось.

– Император позвал и род Борзых пришёл! – громко сказала Ольга, и створки врат тут же распахнулись, пропуская нас в Кремль.

Удивительно, но, находясь под кирпичными стенами кремля, они не выглядели игрушечными по сравнению с основной оборонительной линией. Возможно дело тут было в установленных на башнях и пролётах зенитках, а может само место, простоявшее тысячи лет, внушало уважение.

Но войдя в ворота, я неожиданно понял, что наравне с историческими зданиями, выделявшимися отделкой и убранством, на территории замка есть несколько вещей, по сравнению с которыми, даже небоскрёбы могли показаться поделкой играющегося с глиной ребёнка.

Прямо в центре кремлёвской площади стоял обелиск-близнец того, что возвышала над городом. Совсем крохотный, в сравнении с братом, он переливался таинственными письменами, а от его вершины в стороны расходилось полупрозрачное сияние – поле, смыкающееся на стенах московской крепости.

У подножия монумента стояла уже знакомая стража из рыцарей в полтора человеческих роста. А кроме них – многочисленных стоящих на коленях и кланяющихся людей в черных балахонах до пят и с капюшонами, так что ни лиц, ни фигур было не разобрать. Но даже от одного взгляда на такое преклонение становилось не по себе.

– Обелиск Хозяина, – тихо проговорил Данила, заметив мой заинтересованный взгляд. – Говорят, что даже если мы все проиграем, император и его семейство останутся неприкосновенны.

– Больше болтунов слушай, – хмыкнул идущий рядом с Ольгой князь Борзой.

– Ну да, они и про нас рассказывают, разное… – пробормотал Данила, и я подбодрил его кивком. – Ну, что, даже перестав быть великим родом, мы из одного небоскрёба в другой переехали. В Центре же ни одного здания выше, чем у нас нет, только клановая шестёрка, да где нам с ними соревноваться.

– Не время думать о ерунде. Мы те, кто мы есть! Главное же сейчас – пережить Бедствие и укрепить связи рода, а потом уже о возвышении можно рассуждать, – одёрнул его Владимир.

– Твой сын говорит всё верно, мы вернём своё! – взглянув на дядю пылающим взором, ответила Ольга. Князь благоразумно промолчал, и я тоже не стал развивать эту тему. Глядя по сторонам, я убеждался в том, что этому миру досталось. На крышах и стенах виднелись следы ремонта, а некоторые пролёты и вовсе были возведены заново.

От сенатского дворца сохранилась всего лишь треть, проходящая параллельно стене. Остальное, по всей видимости, не смогли отреставрировать, или времени не нашлось, или желания. К слову, именно туда мы и направлялись, огибая малый обелиск полукругом, так что мне удалось в деталях его рассмотреть, да только разобрать я не смог ни одного символа. Вроде что-то знакомое, но смысл постоянно ускользал.

Отвлёкся я, только когда обелиск скрылся за углом здания, мы оказались на широкой дорожке, с обеих сторон украшенной голубыми елями. И как они до сих пор живы при всём, что происходило вокруг? Или какой-то заботливый садовник выращивает их после каждого добравшегося до кремля апокалипсиса? Интересный вопрос, но вслух я задал совершенно другой. Отвлёкся я, только когда обелиск скрылся за углом здания, мы оказались на широкой дорожке, с обеих сторон украшенной голубыми елями. И как они до сих пор живы при всём, что происходило вокруг? Или какой-то заботливый садовник выращивает их после каждого добравшегося до кремля апокалипсиса? Интересный вопрос, но вслух я задал совершенно другой.

– Почему тут нет защитных сооружений? Обелиск держит?

– Сейчас да, а вначале всё переносили под землю. Большая часть императорского дворца, включая производства и жильё, находится под землёй, – ответил Данила шёпотом, а потом резко подобрался. Мы подходили к почётному караулу. Хотя учитывая оружие и доспехи, казалось, что это не декорация, а боевые подразделения. И новый вопрос, засевший в голове: а зачем трёхметровым рыцарям мечи, когда у них есть пулемёты и револьверы?

– Ваши сиятельства, рад вас видеть в добром здравии! Вас уже ожидают, – чуть поклонившись проговорил встречающий нас офицер со значком скалящейся волчьей пасти на мундире. Молодой, едва ли тридцать пять, но с полностью седыми висками и глубокими фиолетовыми мешками под глазами.