Шрифт:
От возбуждения и гнева Нина закашлялась и покраснела.
– Я сказала: stay away from Russians!
– Ты сумасшедшая. Тебе лечиться пора!
– Майкл, прекрати!
– Иди ты…
– Майкл, прекрати, не заводись… Тебе сейчас программу катать!
– Иди ты на… Вместе со своей программой и со своим фигурным катанием!
Внезапно ее надели на тоненький шампур, проколов сквозь сердце. Удивительно, как точно попали – ровно в серединку. Шампур раскален, наверное, добела. Боль распространилась по телу мгновенно. Ни рук, ни ног, ни пальцев, ни глазных век она уже не чувствовала. Все залило расплавленной нестерпимой болью. Она теперь состоит только из боли. Интересно, дышит она или нет?
«Мистер Майкл Чайка приглашается в зону ожидания главной арены», – услышала Нина. Это по местному радио объявляют? Раз слышит, значит, жива. Или… необязательно?
Как же она сразу-то не догадалась? Боль – это она, Нина, и есть. Это ее новое состояние. Мишенька, не пугайся! Бедный мальчик. Господи, какие у него глаза. Мишенька, да не пугайся ты так, это же всего лишь боль. Как бы ему эту мысль передать? Говорить не получается. Забыла, что нужно делать, чтобы был звук…
«Мистер Майкл Чайка приглашается в зону ожидания главной арены немедленно».
По местному радио объявляют. «Немедленно». А Мишенька еще здесь. Почему?!
Глава 36
Матери стало плохо внезапно. Мать была в сознании, смотрела на него ласково, но говорить не могла. Мобильная связь в ледовом дворце ужасная, пока «Emergency» [11] вызвал – минут семь прошло.
«Мистер Чайка должен прибыть в зону ожидания главной арены немедленно».
Положил он на вас. Он мать в таком состоянии не бросит.
11
Скорая помощь (англ.).
– Ты почему до сих пор здесь?! – Лариса не верила своим глазам. – Я тебя по всему дворцу ищу! На скандал нарываешься?
– Я «Emergency» жду.
– Что с мамой?!
– Ей внезапно стало плохо. Я никуда не пойду.
– Иди на лед! С мамой я побуду…
Майкл не реагировал. Стоял, согнувшись, над Ниной.
– Беги на лед немедленно! – Лариса кричала. Ее фальцет срывался, а потому был еще противней.
Майкл не двинулся с места.
– Послушай, – вдруг Лариса заговорила медленно и внятно, – еще минута – и прощай чемпионат. Она потом тебя же и упрекнет. Скажет, что повод нашел, чтобы отлынивать.
Как еще можно его ударить? Побольней, чтоб этот малолетний идиот очнулся?
– Мать всю жизнь на твою карьеру положила! Ты ее мечту топчешь. Нина тебе трусости не простит… Ми-и-иша! Опомнись, беги на лед! Клянусь тебе, я ее одну не оставлю, «Скорой» дождусь!
Лариса вытолкала Майкла из гардеробной. Это уже было возможно. Он уже не сопротивлялся.
Глава 37
Музыку для короткой программы посоветовала Нина – адажио из балета Арама Хачатуряна «Спартак». Клаудио сначала протестовал. Ему казалось, что тот ясный восточный колорит, который присутствует в этой музыке, подчеркнет его, Клаудио, близость к Востоку. Напомнит кому не надо о его азербайджанском происхождении, притушив тем самым французский шарм осмысленно построенной биографии.
Он талантливый хореограф, а люди станут думать, что его новая композиция только потому и хороша, что она на восточную музыку… Ни фига! Клаудио на любую тему талантлив! Чукотский народный танец в короткую программу не желаете перепереть? А что? Вполне себе канадская идея. Как там местные канадские чукчи называются? Инуиты? Инуэты? Ставим номер под названием «Минуэт для инуэта»! Шутка.
Нина подарила Клаудио диск с адажио из «Спартака». Просила еще раз подумать, послушать в машине.
– Окей, Нина. Я обещаю, что прослушаю дважды.
На следующий день он принес диск на тренировку. Пускай будет Хачатурян, раз Нине хочется. Красиво, черт подери! Можно такое изобразить на льду… У Майкла хорошие руки. Это важно. Подчеркнет психологичность музыки.
Нина, узнав о скором решении Клаудио, усмехнулась. Ах ты… француз французович, лицо кавказской национальности. Догадался, о чем музыка? Узнал? Ну то-то же.
На литавры был положен тройной аксель – фирменный прыжок Майкла. Он получался у него, во-первых, вполне сносно, во-вторых, почти всегда.
Очень сложный и престижный элемент. Можно сказать, знаковый.
Глава 38
Адажио Хачатуряна зазвучало над большой ледовой ареной. Адажио Нининого счастья. Лариса повернула выключатель местного внутреннего радио на максимальную громкость – хоть слышать то, что там, на арене, происходит.
Какая нелепость! С Ниной всегда так, обязательно какая-нибудь неприятная неожиданность. Нина не просто не умеет – она не хочет быть счастливой! Какая-то в ней упертость, упрямство какое-то фанатичное. Из таких, наверное, в свое время получались пламенные революционерки или преданные сталинистки. Большевички-подпольщицы. Если поменять знак на противоположный, получится диссидентка – революционерка советского застоя.