— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я, наконец-то найдя силы заговорить с ним.

— Слышал шум, — отвечает он просто, глядя мне в глаза. — Ты в порядке?

— В порядке? — повторяю я, не зная, что сказать. — Нет, не в порядке. Разве ты не видел что произошло только что?

Я отпираю замок и открываю дверь своей квартиры.

Весь пол залит водой. Какой ужас!

— Не снимайте обувь, — говорю детям. — И бегите к себе на кровать, чтобы ноги не промокли.

От этого всего головная боль становится хуже. Мне придется во всей квартире менять полы. А до этого нужно снять старый ламинат и подождать пока просохнет стяжка. Здесь на недели две работы. Придется на время перебраться к родителям. Трое взрослых, двое детей и две собаки в двухкомнатной квартире — настоящее убийство!

— Давай посмотрю что произошло, — предлагает Артур и, не дожидаясь моего разрешения, проходит мимо меня и направляется в ванную.

Я беру ведро и тряпку, начинаю молча собирать воду с пола. Артур возвращается через несколько минут.

— Треснула трубка в бойлере, — сообщает он.

— Не знала, что у тебя есть такие познания в области сантехники, — огрызаюсь, внутри злость еще не утихла от того, что он подослал ко мне двух бугаев, но делает вид, что он милый, порядочный мужчина.

— Придётся вызывать сантехника, или ждать, когда муж придёт, — не обращая внимания на мои слова, продолжает он спокойным тоном. — Во сколько он возвращается домой?

Я открываю рот, чтобы что-то сказать, соврать в очередной раз или перевести тему, но тут появляются дети и с детской непосредственностью заявляют:

— У мамы нет мужа.

Мои глаза расширяются от ужаса. Я не хотела, чтобы Артур узнал об этом так. Злость внутри меня начинает закипать.

— В смысле у мамы нет мужа?

Артур смотрит на детей, потом переводит взгляд на меня. В его глазах мелькает удивление, он прищуривается, смотрит на меня с подозрением.

— В прямом смысле, Артур! Что здесь не понятного? — взрываюсь я, не выдержав. Меня всю трясет. Он должен был просто уйти и не вмешиваться в мои дела. — Он нас бросил. С детьми. Отличный отец, правда? — произношу с издевкой, намекая на самого Золотарева, но к счастью до него не доходит.

Артур весь напрягается, как-то странно на меня смотрит.

Нашу перестрелку взглядами прерывает голос Алины на грани слез.

— Папа нас бросил? Ты же сказала, что он в космос улетел, — ее прорывает и она начинает реветь. Олег рядом мужественно держится, но тоже уже близок к истерике.

— Доволен? — на миг поворачиваюсь к Артуру, потом возвращаюсь к детям. — Я об этом я и говорила, милая, вместо того, чтобы чинить бойлер, он выбрал космонавтику. Изучение дальних цивилизаций для него оказалось важнее нас. Но когда-то он вернется. Не может же всю жизнь в космосе провести, — говорю и резко выдыхаю.

По правде говоря, уже вернулся. Вон стоит напротив и выглядит безумно пораженным тем фактом, что детей я сама воспитываю. Словно это нечто невероятное и мужчины не каждый день из семьи уходят.

— А теперь успокойтесь и бегите в свою комнату, пока я закончу здесь с уборкой, договорились? А потом к бабушке поедем, останемся у нее на ночь.

Дети успокаиваются, мое объяснение их устраивает и убегают, оставляя нас с Артуром одних.

— Так, значит, ты одна воспитываешь детей? — громко вздыхает он, пряча руки в карманах.

— Да, — коротко отвечаю я, не в силах скрыть напряжение в голосе. — Спасибо за помощь, но тебе уже пора. Мне нужно еще разобраться с этим всем и вызвать сантехника.

Я продолжаю вытирать воду, стараясь не смотреть на него.

— Можешь детей пока что ко мне отправить, — внезапно предлагает он.

Я лишь фыркаю в ответ.

— Всего хорошего, Артур, — произношу с нажимом. Хочу чтобы он поскорее убрался отсюда, а я могла спокойно выплакаться и дать волю эмоциям.

У нее нет мужа. Это не должно вызывать внутри меня ощущение радости, но почему-то я чувствую именно это, зная, что Маша свободная женщина.

Поднимаюсь по ступенькам на десятый этаж, вставляю ключи в замочную скважину и вспоминаю, что вообще-то шел в магазин, чтобы купить Хало корм, когда услышал крики на втором этаже и решил узнать, что происходит.

Тот мужик, что орал на Машу, вызывал во мне прилив гнева. Хотелось врезать ему, прижать к стене и приказать заткнуться. Едва сдержался, чтобы не сорваться.