— Я знаю, что полиция не верит вашей клиентке, но я верю. Мой муж жив.

— Почему вы так считаете? — спросил я.

— Ну, во-первых, я просто не могу вообразить его мертвым. — Она улыбнулась. — Но вы, вероятно, надеетесь услышать нечто более существенное.

— Это так.

— Я слышала, как он говорил о фальсификации своей смерти.

Ура! Есть! Наконец-то найден нужный факт.

— Когда?

— Два года назад, когда им занялся Отдел внутренних расследований.

— А с кем он это обсуждал? — спросил я.

— Я точно не знаю. Вы должны понять: последние пять лет нашего брака, а возможно, и гораздо дольше, мой муж не посвящал меня ни в какие свои дела. В какой-то степени я была рада этому — чувствовала, что среди его дел есть вещи, которые мне не хотелось бы узнать. Однако был один мужчина, с которым он очень часто общался, и делать это старался втайне. Но я кое-что подслушала, невольно, конечно, в том числе и разговор с этим мужчиной о подготовке фальсификации.

— А откуда вы знаете, что это был мужчина?

— Сейчас, когда вы спросили, я уже не уверена. Но он всегда называл этого человека «лейтенантом», и хотя женщина-полицейский, конечно, тоже может продвинуться по службе до этого звания или даже выше, мне почему-то всегда казалось, что это мужчина.

Судя по тому, что я знал о Дорси и о департаменте, ее предположение скорее всего было верным.

— Вы не помните, что именно он говорил?

— Точно вспомнить не могу, но что-то вроде: «Если они не отвяжутся от меня, мне придется испариться». А потом он засмеялся и сказал: «Они похоронят мой гроб, но меня в нем не будет».

— И вы никогда не спрашивали его об этом?

Она покачала головой.

— Нет, но это была одна из тех вещей, которые заставили меня задуматься о перспективах моего брака. В конце концов я поняла то, что следовало понять намного раньше: уже много лет назад я ничего не значу в его жизни. Так что пора уйти.

— Но вы не ушли.

— Нет. А когда я подала на развод, он уже забрал все наши деньги.

— И куда их девал?

— Я бы сама хотела это знать, — улыбнулась она еще более печально. — Но если вы проследите путь денег, найдете Алекса. Деньги — одна из тех вещей, которые им движут.

— А что еще им движет? — спросил я.

— Власть и месть. Если ему удается властвовать над теми, кого он ненавидит и кому хочет отомстить, это для него триумф. Подозреваю, именно это сейчас и испытывает на себе ваша клиентка.

— Могу ли я задать вам вопрос, что движет вами?

— Что вы имеете в виду? — смутилась она.

— Почему вы позвонили мне?

Она помолчала с минуту, раздумывая над этим.

— В течение многих лет я дарила Алексу любовь и понимание, но видно было, что это не имеет для него никакого значения. Он уничтожал людей, а я стояла рядом и наблюдала, а потом сама стала одной из тех, кого он уничтожает. Мне стало стыдно за себя. Если я могу быть вам полезна хоть чем-нибудь, я сделаю все возможное.

В ее голосе была удивительная жесткость и решимость. Это была тактичная, деликатная и ранимая женщина, но я бы без колебаний пошел с ней в разведку, если бы началась война.

Селия снабдила меня всеми финансовыми документами, какие только смогла найти, чтобы я мог взять след и проследить путь денег Дорси. Это было дело как раз для величайшего знатока финансовых ходов и выходов — Сэма Уиллиса.

Сэм удивился, когда я приехал в офис, и выразил сочувствие по поводу Лори. Он решил, что я заехал узнать, как идут дела с кузеном Фредом. Они довольно неплохо спелись, и я скоро стану даже еще богаче, чем сейчас. Что ж, недурно.

— Мне нужна твоя помощь, — сказал я. — Надо найти одного человека. Или, по крайней мере, его деньги.

Он немедленно меня понял и выказал готовность работать.

— Кого?

— Алекса Дорси, — сказал я.

— Убитого полицейского? Вернее, якобы убитого?

— Именно его. — Я вручил Сэму финансовые документы, которые дала мне Селия, и он несколько минут просматривал их.

Выражение его лица было таким же, как у хирурга-ортопеда, который изучает результаты компьютерной томографии мозга, апеллируя к своему многолетнему опыту, дабы разобраться в том, что для меня является китайской грамотой.

— И этот тип был полицейским? — спросил он.

— Да, — кивнул я.

— Это довольно мудреная фигня.

Он позвал Барри Лейтера из другого кабинета, и они оба принялись напряженно изучать документы. Примерно каждые двадцать секунд Барри восклицал: «Ого!» или «Ни хрена себе!»

Я был рад, что внес свежую струю и доставил им обоим столько удовольствия, но все же не выдержал.

— Если известно, что он забрал свои деньги, вы сможете обнаружить, куда они направились? — спросил я.