Я вхожу в нее до упора, при этом закатывая глаза. Блять, сейчас она чувствуется даже лучше, чем я помню.

— Я люблю тебя, — шепчу я ей на ухо.

Не торопясь, я выхожу из нее и медленно вхожу снова. Затем прокладываю дорожку поцелуев от ее уха, по линии подбородка к губам, прежде чем заявить на них свои права. Проталкиваю язык внутрь. Я пытаюсь вложить все свои чувства в этот поцелуй, в каждое свое прикосновение, пока мои руки ласкают ее тело подо мной. Я трахаю ее не так, как обычно.

Потом я понимаю, что вовсе не трахаю ее. Я занимаюсь с ней любовью.

Когда я отрываюсь от ее рта и смотрю вниз на ее лицо, ее щеки мокрые, а из уголков глаз капают свежие слезы.

— Что случилось? — Спрашиваю я, останавливая свои движения.

— Все в порядке. Все идеально. Ты идеален, Габриэль Де Беллис. Я люблю тебя, — шепчет она.

— Я никогда не устану слышать эти слова, — говорю я ей, мягко входя в нее снова.

— Хорошо, потому что я не перестану это повторять. — Улыбается она мне.

— Я хочу, чтобы ты кончила со мной, Дейзи.

Ее тело реагирует на мои слова, и ее киска сжимается вокруг моего члена.

— Блять, я люблю твою киску, — выдавливаю я, мой ритм все еще медленный. Целенаправленный. Я жду, пока ее не настигнет оргазм, прежде чем, наконец, отпустить и позволить своему семени окрасить стенки ее киски. Наверное, мне следовало выйти. Но даже думая об этом, я не жалею. Какая-то часть меня была бы не прочь увидеть Дейзи беременной моим ребенком.

И также знаю, что я гребаный мудак, раз так думаю. Есть причина, по которой она обычно так серьезно относится к защите, и это не потому, что она боится, что я передам ей венерическое заболевание. Нет, она не хочет залететь.

— Ты все еще принимаешь таблетки, верно? — Спрашиваю я ее.

— Да, — говорит она. — Слава богу.

Я переворачиваюсь на бок, поднимаю ее и кладу на кровать.

— Неужели это так плохо?

— Что?

— Родить от меня детей? — Спрашиваю я, забираясь к ней.

Дейзи поворачивается ко мне лицом.

— Я не хочу заводить детей, Гейб. Ты здесь ни при чем, — говорит она.

— Совсем?

— Да. А что? Ты хочешь детей, не так ли?

— Я никогда по-настоящему не задумывался об этом раньше, — говорю я.

Хочу ли я детей? Думаю, да.

— Мне жаль. Я понимаю, если это нарушает условия сделки, Гейб.

— Нарушение сделки? Быть без тебя — это не вариант, Дейзи. Если у нас никогда не будет детей, я смирюсь с этим. Тебя мне более чем достаточно.

— Хорошо. — Вздыхает Дейзи и прижимается ко мне.

Мои руки крепко обхватывают ее талию, прижимая к себе. Когда я закрываю глаза, то наконец чувствую покой. Так она влияет на меня. Она делает это со мной. Заставляет меня чувствовать удовлетворение, и именно так я понимаю, что мне больше ничего и никто не нужен в жизни. У меня уже все есть.

Когда я просыпаюсь, то сразу понимаю, что ее нет со мной в постели. Я не могу этого объяснить, но на меня словно накатывает пустота, когда ее нет рядом. Наверное, в этот момент мне, а не Санто, следовало бы найти психиатра.

Из кухни доносится шум, который я принимаю за грохот кастрюль и сковородок. Поэтому встаю с кровати, натягиваю джинсы и иду на шум. Я нахожу свою девочку с миской в одной руке и венчиком в другой.

Она… готовит? За все время, что я знаю Дейзи, ни разу не видел, чтобы она брала в руки нож, чтобы что-то нарезать, а тут она, похоже, взбивает яйца. Затем воздух наполняется запахом жаренного бекона.

— Детка, что ты делаешь? — спрашиваю я ее.

Дейзи подпрыгивает при звуке моего голоса. Затем оборачивается и сердито смотрит на меня.

— Господи, Гейб, не подкрадывайся ко мне.

— Я и не пытался подкрасться. — Я обхожу столешницу. — Что ты делаешь? — спрашиваю я снова.

— Готовлю тебе завтрак. А что, по-твоему, я делаю? — возражает она.

— Устраиваешь беспорядок на своей кухне. — Смеюсь я, обнимая ее за талию. Утыкаюсь носом в изгиб ее шеи и вдыхаю ее аромат. Фруктовый, похожий на смесь ягод. Аромат у нее такой же восхитительный, как и вкус. Я тянусь к миске для смешивания и пытаюсь вырвать ее у нее из рук. — Позволь мне сделать это.

Дейзи отстраняется.

— Нет. Садись. Я разберусь.

— Ты уверена? — Спрашиваю я, разглядывая зону бедствия. Грязная посуда занимает почти каждый сантиметр прилавка.

— Ты сомневаешься в моих навыках? — Дейзи вздергивает брови, глядя на меня.

— Нет, никогда. Уверен, что все, что ты готовишь, будет лучшей едой, которую я когда-либо ел, — говорю я ей.

А если это не так, я сделаю самое лучшее непроницаемое лицо, потому что ни за что не заставлю ее думать, будто она не идеальна во всем. Однако завтрак — это то, к чему мы, Де Беллисы, относимся серьезно.