Вадим крепко держит руль, напротив него Женя, которая кидает на него обеспокоенный взгляд. Пауза затягивается, обрывая мне сердце.

Наконец, мы с Вадимом встречаемся взглядами в зеркале заднего вида.

— Возможно всё, Тати, — тон Вадима профессионально выдержан.

Значит, Маргарита всё-таки меня победила…

Я утопаю в сидении, желая полностью расплыться в нем и раз и навсегда затеряться в небытие. Кладу машинально ладонь на живот… Мой ребёнок. Мой… Я так виновата, что не сумела сберечь свое тихое счастье.

— Но лучше узнать всё из уст Максима, — пауза вновь обрывается твердым тоном Вадима, призывая меня не делать поспешных выводов. — Я уверен, что найдется объяснение.

— Наверное, — сквозь пелену слёз, навернувшихся на мои глаза, я шепчу едва слышно даже самой себе.

Вадим припарковывает свою машину на стоянку специальную для сотрудников роддома. Он и Женя первыми выходят из машины, а я тяну.

Боюсь.

Прямо сейчас всё закончится.

Раз и навсегда.

Нас с Максимом будет лишь ребёнок объединять. Ведь лишать отца своего малыша я точно не стану.

Выдыхаю. И, наконец, выхожу из машины, легонько захлопывая дверь.

— Всё будет хорошо, — Женя подбадривает меня, придерживая под локоть.

Вадим регистрирует наш вход у охраны. Затем провожает в свой кабинет. В правое крыло огромного здания. Коридор показался таким длинным, что я ненароком подумала о том, как душевнобольные женщины чувствуют себя тут.

— Не нужно накручивать себя, Тати, — оглянувшись, Вадим делает мне замечание.

— Не могу наладить себя на нужную струну, — получилось так, что я съязвила ему.

— Это нормальная реакция, — кивает он. — Сейчас ты начнешь злиться – и это абсолютно нормальная реакция в данной ситуации.

Женя остается со мной в кабинете своего мужчины, а сам Вадим Васильевич скрывается из виду. Я так полагаю, он ушел за своим лучшим другом.

— Я боюсь, — шепчу, а Женя кивает мне в ответ.

— Я тоже боюсь. Но я в Максиме уверена, Тати. Эта переписка, определенно, подставная. Вспомни, он ведь приехал как можно скорее, после своего обучения.

Я прокручиваю в памяти момент, и понимаю, что так и есть. И все-таки…

Глава 37. Максим

Глава 37. Максим

С самого утра день не задался.

Я мотаюсь от одной роженицы к другой.

Словно прорвало!

Тут ещё Елена Анатольевна мне подкинула новости: собирается уходить на пенсию. Таки решила, что пора и всё тут. Я, конечно, расстроился. До последнего надеялся, что она ещё передумает. Наш роддом славится сильными специалистами. Не зря же столько отделов смежных к нему присоединили.

— Максим, сколько ещё тебе отрабатывать тут осталось? — спрашивает у меня мой некогда куратор. Женщина поправляет очки на носу, внимательно одаривая своим пронзительным взглядом.

— Ещё пару недель. Смен много. Не могу просто так взять и всё бросить, — отвечаю я, повернувшись лицом к ней. Я сижу за рабочим столом истории заполняю, а Елена Анатольевна присела на диван, отдыхает после очередных родов.

— Правильно. Моя школа, — подмигивает она. — Я так и не поняла, ты собрался забрать у меня пациентку? Зачем запросил разрешение?

— Да, — киваю. Затем встаю и, уперев руки в боки, решаю рассказать обо всём, что со мной произошло за эти несколько месяцев. — ... в общем так случилось, что я и Тати теперь станем родителями.

Елена Анатольевна с изумлением глядит на меня. Её серьёзное выражение лица постепенно оттаивает, а губ касается лёгкая улыбка.

— Та самая Татия Санина? — переспрашивает она у меня, а я снова киваю. — Какая девушка приятная. Мне она очень приглянулась. Я ещё подумала, вот бы моему Максиму такую же найти. Ай-да мысли! Вот видишь, Максим, вселенная всё слышит! — женщина потрясла указательным пальцем куда-то в потолок. — Я рада.

Она поднялась и сгребла меня в охапку крепких, по-матерински, тёплых объятиях. На долю секунды мне показалось, что это была моя мама. Как же мне её не хватает...

Спустя пятнадцать минут, когда я закончил заполнять отчёты, в ординаторскую постучали. Я отложил свой телефон, не став его блокировать, потому что не дописал сообщение Тати.

— Войдите! — окликаю.

Входит Олеся.

С тех пор, как она меня поймала за непристойным делом, старается не смотреть мне в глаза.

Стесняется.