Я не стал устраивать из предстоящих переговоров громкого события, и решил провести встречу тихо. Сейчас хватает хаоса, дабы не отвлекать людей. В одном из помещений путевого дворца, где я остановился с семьёй и секретарями, был обустроен кабинет. Именно в нём мы ждали троюродного брата Елизаветы I.

Нарышкин зашёл вслед за Пафнутием, и отвесил поклон на французский манер, подметая шляпой полы комнаты. Не поймёшь, обер-шталмейстер решил таким образом поиздеваться или у него иные мотивы. Бекетов отреагировал на выходку гостя тихим шипением, а я просто наблюдал за представлением.

— Ваше Величество, у меня послание от регентского совета, — громко произнёс парламентёр, тряхнув кожаным тубусом, — Разрешите вручить его лично? Или лучше через присутствующих здесь церберов?

Если Лев Александрович надеялся кого-то уязвить, то он ошибся. Я к подобным вещам равнодушен, а мой камергер с помощником с греческой мифологией не знакомы.

— Давайте без лишней театральности. Быстро и по делу излагайте просьбу заговорщиков, — после моих слов глаза Нарышкина забегали, но он продолжил ломать комедию.

— Вы заблуждаетесь по поводу моего визита. Регентский совет предлагает вам совместно отразить нападение подлых захватчиков. Никто не ожидал высадки шведов, и сейчас настала пора выкинуть их из России… Аааа!!!

Я жестом приказал Пафнутию прекратить непотребство. Камергер хитро заломил руки гостю, вынудив того упасть на колени и начать верещать на высокой ноте.

— Повторяю. Кратко изложите просьбу преступников, — произношу также спокойно, будто ничего не произошло.

— Вы не в том положении, чтобы разговаривать с позиции силы. Большая часть армии на стороне совета и ваш сын… Иии!!!

Он действительно слаб умом? Мне казалось, что гость — весьма здравый человек, нацепивший удобную маску. Но сейчас не время для игр. Потому камергер сильнее вывернул руки Нарышкина, заставив того завизжать, будто свинья. Делаю знак Пафнутию не калечить дурня и продолжаю спокойным тоном.

— У вас есть ещё один шанс. Далее будет камера пыток, без всяких церемоний.

— Прошу остановить вашего палача! Я всё скажу!

Залепетал некогда блистательный вельможа, растерявший весь лоск, и, попытавшись приблизиться ко мне на коленях. Но Нарышкин был грубо остановлен слугой, дёрнувшим его за шкирку. Лоб гостя покрылся испариной, а лицо побледнело. Зрелище не самое приятное, но у меня нет времени на политесы, потому и приходится ломать человека таким образом.

— Люди начали разбегаться. В первую очередь придворные, давно отправившие семьи в поместья. Когда стало известно… что вы живы, — обер-шталмейстер запнулся, но сразу продолжил, — А весомая часть офицеров отказалась участвовать в боевых действиях, покинув полки, многие перешли на сторону обороняющихся. Войска сов… эээ бунтовщиков оставили столицу, укрепившись в пригородах, но это ненадолго. Уже сейчас командование не сможет поддерживать дисциплину. Среди вождей мятежа нет согласия. Многие предлагают сдаться, обменяв свои жизни на заложников, особенно цесаревича.

После слов о сыне сердце предательски ёкнуло, но я не показал своего расстройства. Сейчас не время думать о личном, главное — интересы государства.

— Шведы тоже в затруднении и требуют от совета быстрее взять Санкт-Петербург, при этом сами прислали всего один полк, — продолжил вещать шут, с надеждой смотря в мои глаза, — Я не виноват и был против, когда узнал о заговоре. И уж точно не хотел высадки шведов. Это какая-то ошибка.

В принципе, мне известно о положении в лагере мятежников. Народ давно начал бежать из столицы, и участников заговора среди остановленных на кордонах хватало. И я даже готов поверить, что изначально бунтовщики не собирались действовать сообща с иноземными армиями. Здесь быстро подсуетились французы. Оказывается, разведка знала о приготовлениях обеих флотов, но нас убедили, что северяне собираются воевать с англичанами. А шведский экспедиционный корпус направляется в Америку. Верить проштрафившимся агентам или нет? Я пока в сомнениях. Хотя Голицын тоже поверил вступлению Дании со Швецией в войну. А министр — хороший дипломат, значит, нас грамотно обыграли.

Только сами шведы наверняка пожалели об авантюре. Одно дело совместно с датчанами разбить русский флот, установив контроль над Балтикой. И совсем другое — провести грамотную высадку десанта. Мотивация излишне порывистого Густава[2] мне понятна. Ещё во времена, когда я громил масонов, всплыла удивительная новость. Будучи главой ложи шведского устава, тогда ещё принц, пытался убедить своих адептов в необходимости возврата Ливонии Швеции. И надо сказать, что некоторые русские вельможи приняли сторону врага, царство им небесное. А меня потом дружно обвиняли в излишней жестокости. А как ещё можно обходиться с предателями? Вот мой родственник и решил осуществить старые замыслы.

Касаемо высадки шведских полков, то сама затея оказалась не только авантюрной, но и глупой. В захваченной Эстляндии не так много припасов, чтобы прокормить пятнадцатитысячный экспедиционный корпус. Десантирование происходило под самый конец навигации, и сейчас снабжение армии вторжения приостановлено. Столицу мятежники взять не смогли, а значит, все магазины с припасами остались за верными мне войсками. Северная группировка, атаковавшая из Финляндии, упёрлась в оборонительные сооружения вокруг Сестрорецка. Врагам мог помочь флот, но поздней осенью он почти бессилен.