ВИА «Поющие сердца» – «Листья закружат»

Моих теток и дядюшек было 12 человек, а их детей – моих двоюродных братьев и сестричек – и не сосчитаешь сколько! Все мы жили рядом и постоянно тусовались вместе: играли, делали уроки, ходили в кино.

Для жительства на первых порах папины родители выделили молодым летнюю кухню. Нынешним жителям мегаполисов неведомо, что это такое – летняя кухня. А люди, живущие в селе, предпочитают иметь отдельное строение для обработки птицы, разделки рыбы, очищения овощей с огорода, чтоб не тащить в дом грязь, перья, морковкину ботву и комья земли. Хорошая летняя кухня строилась из штакетника и имела обычно две комнаты: складскую со спуском в погреб и собственно кухню. Дедушкина кухня была хорошей. В ней было прохладно летом и тепло зимой. Просторная комната отапливалась большой дровяной печкой, на которой и готовили. Селить в кухне молодых – обычное дело. Молодая семья сразу становилась в городскую очередь на жилье. Мои родители получили квартиру через три года.

2 ноября 1973 года

Свадьба моих родителей

Молодая семья, молодые родители – это не просто оборот речи, это обозначение острой нехватки жизненного опыта вообще и семейного в частности. Оплошности в обращении с младенцами случаются даже у таких родителей, которые вынянчили с десяток младших братишек. У одних дети падают кубарем, другие забывают своих чад в посторонних местах, в нашем семейном предании – история пооригинальнее.

Дело было в феврале 1975 года. Как человек безусловно хозяйственный и экономный мой папа задумал выгнать немного самогона. Забродившее варенье выбрасывать крайне нерентабельно, когда есть способ изготовить из него весьма полезный и востребованный продукт. Посоветовались со знатоками – друзьями и родственниками, приготовили брагу и, одолжив простенький аппарат, водрузили его на нашей кухне. Аппарат состоял из большущей кастрюли с плотно прилегающей крышкой, из отверстия которой выходил длинный-предлинный резиновый шланг. Прикрывалось это все тазиком со снегом – охладителем. Батя налаживал агрегат, а я, 10-месячный, бойкий и любопытный, стоял в своей кроватке, держась обеими ручками за перекладину решетки, спасающей всех младенцев от падения на пол, и притоптывал ножкой. Процесс был непонятным и интересным.

Мама замешала простое тесто, брагу налили в кастрюлю, накрыли крышкой, потрясли и что-то проверили, обмазали стык тестом и подкинули в печку дров.

Все понимали, что занятие это долгое, на целый день, и неспешно вели беседу, пили чай и не обращали внимания на занятого своими делами ребенка. Я к этому времени утомился прыгать и сел играть в кроватке, как в манежике.

Постепенно кастрюля нагрелась, зашумела и заняла собою все внимание взрослых.

Я и сейчас не очень-то разбираюсь в особенностях конструкций самогонных аппаратов, хотя видел в современных магазинах брутальные агрегаты, сверкающие медными и хромированными боками с манометрами и системами трубок, изогнутых невероятными дизайнерскими вывертами. Очевидно, что малоопытные тогда еще мои родители делали что-то не совсем правильно. Незаметно воздух кухни и сопредельной с ней комнаты наполнился парами – воспоминаниями о чем-то яблочном и клубничном.

Поворотным моментом этой идиллии стал мамин взгляд в мою сторону. Меня пора было кормить, а я был как-то непривычно спокоен.

– Дима, Дима, Димочка! Вот кто у нас сейчас покушает! – приговаривала мама, подходя к кроватке.

Мне рассказывали, что я сонно хлопал глазами и молчал. Был подозрительно румяный и тихий.

– Глянь, как его разморило! – обратила мама папино внимание. – Дима, иди к маме на ручки!

Я не проявлял никакого интереса ни к маме, ни к ручкам, ни к перспективе покушать.

– Неужели не проголодался, мой маленький?! – уже немного встревоженно сказала мама и приложила руку к моему лбу. – Нет, температуры нет. Кажется… – добавила она.

Она вынула меня из кроватки, посадила на согнутую в локте руку и тут уже заволновалась не на шутку. Потому что я непременно бы упал с ее руки, если бы она меня не подхватила и не прижала плотно к своему телу. Все мышцы мои настолько расслабились, что я обмяк и готов был стекать с ее рук, словно жидкое тесто. Щечки мои пылали нездоровым румянцем, глазки захлопывались и выглядели отекшими, эмоций на лице не осталось совсем. Куклы выглядят живее, чем я в ту минуту.

– Толя! – закричала мама. – Толя! Ёшкин кот! Посмотри, что с Димкой! Что делать?!

Конечно, папа уже не смог продолжать наблюдение за волшебным родником. Побежал в дом, за своими родителями.

– Что вы наделали! – кричала бабушка, проверяя мое урежающееся дыхание. Пришлось проводить мне детоксикационную терапию. И теперь в нашей семье все знают, что маленькие дети имеют очень тонкую кожу, сквозь которую проникает все, что есть в атмосфере. Поэтому воздух, обильно насыщенный алкогольными парами, привел к отравлению младенческого организма. Слава богу, в итоге все обошлось.

Мама, папа и я со своими друзьями

Обычно детская память очень цепкая. Время, когда мы жили в Рабочем, я запомнил очень хорошо. Еще яркие воспоминания у меня начинаются после переезда в Волжский. Этот город был совсем рядом с поселком. Село Безродное, на месте которого расположен нынешний город Волжский, очень сильно пострадало во время Сталинградской битвы. Толчком к строительству рабочего поселка на месте разрушенной деревни послужило начатое в 1951 году строительство ГЭС. Возведение электростанции и жилых домов началось силами исправительно-трудового лагеря. Однако позже его ликвидировали, и город, его заводы и фабрики, сама ГЭС продолжали строиться силами вольнонаемных рабочих. Как поселок Волжский был зарегистрирован в 1952 году, а полноценным городом он стал 22 июля 1954 года. Город – ровесник мамы. На начальном этапе градообразующим предприятием была ГЭС. Около ее турбин, как зубры у водопоя, за 1950–1960-е годы выросли десятки заводов. Здесь укоренились химическая, металлургическая, машиностроительная, пищевая и легкая промышленность. Всему этому нужны были рабочие руки, и город быстро рос.