После завтрака деревья потянулись достаточно редкие, кони легко пошли стремя в стремя. Иван помалкивает, предпочитая отвечать на вопросы, а я перед мысленным взором развернул геральдические карты, смотрел и Вадбольских и прочие знатные фамилии империи, в какой-то момент тихонько охнул, повернулся в седле.

— Иван, Вадбольских много, все тусуются поближе к Москве, Петербургу, а как наших занесло в Сибирь?

Он подобрал повод, а то конь уже начинает сворачивать ближе к кустам с молодыми ветками, при слове «тусуются» взглянул так, словно я заговорил по-немецки.

— Может, как ссыльные? Кого-то из таких потом помиловали, даже вернули вотчины… А иных отправили в имения подальше от столицы.

— Может быть, — согласился я. — Потому и доживают здесь век тихо-мирно, нигде не отсвечивая.

Я видел, что дорога дается Ивану тяжко, за двое суток совсем ослабел, и хотя привалы делаем частые даже днём, а ночью спим как два медведя, но исхудал ещё больше, глаза ввалились, а на коня едва всползает.

Умрет ещё раньше, мелькнуло у меня, чем его хозяева. Сделать могу очень мало, но всё же… всё же обязан попробовать…

Он мрачно смотрел, как я ещё вчера начал по пути слезать с коня и рвать траву, дважды выкапывал корни, а сегодня ещё и собираю с кустарника засохшие с прошлого года ягоды.

— Так вы лекарь, ваша милость?

— Лекарь, — согласился я. — Так что слушайся.

— Хорошее дело, — сказал он, но на меня поглядывал с сомнением в глазах.

Подходящая поляна подвернулась вскоре, я покинул седло и тупо смотрел как Иван из подобранных тут же сучьев собирает костер.

Спохватившись, собрал сухих веток побольше, а Иван тем временем расседлал обоих коней, протер потные спины пучками травы, а потом насыпал в две торбы овса и подвесил к конским мордам.

После ужина я сам помыл и тщательно вычистил котелок, Иван лег у костра и завернулся в одеяло, а я взялся за алхимию, так я назвал своё творчество в области фармакологии.

Хотя вообще-то нетрудно повторять то, что изобретено и опробовано в миллионах экспериментов. Память зеттафлопника хранит формулы всех лекарств планеты Земли и способы изготовления, я только выполняю то, что подсказывает, размельчаю, варю, отцеживаю, толку ещё раз, перетираю, снова кипячу кашицу… Наконец разбудил заснувшего крепким сном Ивана и сунул ему котелок с горячим варевом.

— Выпей!.. Жмых можешь не есть.

Он посмотрел в тёмное жидкое месиво с подозрением.

— Может… утром?

— Давай щас, — велел я. — Во сне поздоровеешь. Ну так, чуточку.

Он вздохнул, вряд ли поверил, сужу по лицу, но барину виднее, покорно сделал несколько глотков, выплюнул попавшие в рот растительные волокна.

— А теперь спи, — велел я. — Утро вечера не только мудренее.

Ночью могу спать, могу не спать, хотя медицина спать рекомендует даже аугментированным, последствия бессонницы для нас ещё ах-ах, не изучены, времени было мало, его всегда мало.

Да, можем не спать неделями и даже месяцами, но кто знает, чем это может откликнуться через годы и вдруг да повредит генетический фонд наших внуков и правнуков?

Что за глупость, через пару десятков лет и нынешнее тело не понадобится, даешь силовые поля и мощь таскать за собой луны Юпитера!

Пока Иван похрапывает у костра, прислушивался к себе, искал и находил слабые места. Не могу велеть организму «Укрепи себя, дурак!», нужно очень точно обозначить проблему, а потом указать способы её решения. Сделано было намеренно, а то вдруг команда будет не так понята, не так исполнена, ну да ладно, эта первая аугментация, следующая будет более совершенная.

Блин, да не будет никакой другой. Выжимай из этой всё, что сможешь, дубина. Пока престарелый спутник спит, сделай всё для выживания в этом неласковом мире!

Утром Иван не поднялся, кряхтя и с трудом разминая спину, а почти вскочил, размял плечи и спину, чего не делал, думаю, очень давно.

— А в самом деле, — сказал он с удивлением, — то ли отоспался, то ли ваше лекарство, барин…

— То ли ещё будет, — заверил я, сам воспрянув духом, вообще-то малость сомневался в своем умении. — За недельку придешь в себя. И будешь как новенький!.. Что у нас по карте?

— Завтра выедем к деревне, потом заедем в село, пополним припасы, а ещё через двое суток, если в том же направлении, попадется настоящий город… или городок, как считают.

Объясняя, он быстро разжег костер из почти погасших углей, сварил похлебку, закусили ломтями вяленого мяса с хлебом, и снова в путь.

Я тем времени прошёлся вокруг стоянки, сорвал верхушки с пары пучков травы с тычинками и пестиками, там самое ценное, Иван поднял голову, сказал с удивлением:

— Зачем?

— Целебное, — пояснил я.