Утром Иван выглядел невыспавшимся, но глубокие морщины стали мельче, а мелкие разгладились. Для мужчин это неважно, зато показатель, что организм здоровеет, крепчает, иммунная система на лету бьет всякую гадость, что норовит пробраться в организм, а гормональная заработала почти в прежнем режиме. Вполне возможно, ему уже начинают бабы сниться.

Пока он седлал коня, несколько раз так дернул ремень, затягивая подпругу, что конь зашатался.

Я сказал весело:

— Не задави лошадку.

Он оглянулся, сказал виновато:

— Да либо со мной что-то, либо с конём. Как будто лет тридцать сбросил!

— Ну, — ответил я, — не тридцать, это чересчурно, а лет пятнадцать вполне… Я же говорил, пятьдесят — не возраст.

Он охнул, глаза округлились.

— Да я уже дня три замечаю, но как-то не поверил… Неужто, правда?

— Если найду инвентарь, — сказал я, — то и для Василия Игнатьевича сумею.

Он оглянулся на котелок.

— А мне получилось?

— Ты не болен, — сказал я, — как Василий Игнатьевич. С ним сложнее, такое в лесу в котелке не получишь. Поехали! Чем скорее прибудем в город, тем быстрее сделаем.

Карта не соврала, ещё до полудня увидели далеко на холме небольшой, зато настоящий городок. Как и положено, с городской стеной, широкими воротами, стража справа и слева, строго и бдительно взимает мзду с въезжающих.

Но перед городом огромная толпа народа, похоже на всегородское гулянье, я не успел всмотреться, как с обеих сторон выстроились человек по сорок, все как один крепкие молодцы, рукава засучены, вид удалой.

Под ликующие крики молодцы двинулись отрядами один другому навстречу.

Иван довольно крякнул:

— В городах кулачный бой не то, что в деревнях!.. Здесь можно каждое воскресенье показывать силу да удаль молодецкую!

Я с отвращением смотрел, как передние линии столкнулись, пошла удалая драка, морды очень скоро окрасились кровью, дерутся с упоением, азартом, ну что за развлечение у народа…

А у аристократов дуэли на каждом шагу, мелькнула мысль. Тут хоть не до смертоубийства, выбитые зубы и свернутые скулы не в счёт…

— Не отставай, — велел я, видя как заинтересованный дракой Иван придерживает коня, — нам ещё устроиться на ночлег, поесть и закупить коням овса!

Иван пошевелил уздой. Конь вздохнул, он тоже стоял бы и смотрел на драку, неохотно пошел следом за моим.

На городских воротах с нас тоже затребовали плату, Иван возмутился, ничего не везем на продажу, я заплатил молча, Иван потом долго выговаривал насчёт барских замашек швыряться деньгами.

Улица от городских ворот идет широкая, это потом разобьется на улочки и переулки, Иван начал спрашивать насчёт постоялых дворов, нам указывали в разные стороны. Оказалось, что город на то и город, что в нём не один постоялый, а сразу три, что говорит о его статусе.

На нас горожане поглядывают с интересом, Иван наконец-то разогнулся, теперь верю, что служил в Преображенском полку. Если средний рост солдат был сто шестьдесят сантиметров, то в гвардию Преображенского брали настоящих великанов от ста восьмидесяти пяти!

Ну, а у меня рост средний или чуть выше среднего по меркам моего времени, сто восемьдесят семь, но среди этих заморенных крестьян, страдающих от недоедания, засух и бескормицы, чуть ли не гигант. Правда, сложение у меня так себе, это сперва с появлением нанитов бросились творить себе фигуры аполлонов и супербодибильдеров, каждый модифицировал себя в меру своей испорченности, все рекомендации побоку. Но та дурная мода прошла быстро, да и что за интерес, когда все одинаковые, пусть даже здоровяки. И, когда на улицы вышли сплошь перекачанные качки, интеллигентам стало стыдно, и они торопливо вернулись к пропорциям ботанов, но стали наращивать себе добавочную нервную ткань или обзаводились пластиной под черепом с ИИ последнего апгрейда…

Ребятишки, да, эти при первой возможности делают себе фигуры сверхмощных бойцов и ходят, угрожающе оттопырив руки, дескать, горы мышц не дают им прижиматься к бокам, но вскоре соображают почему над ними ехидно улыбаются, и сдувают чудовищную мускулатуру до нормы– В городе, — сказал я, — наверняка и пара гостиниц есть.

Он хмыкнул.

— А нам что до того?

— Лучше спать в приличном месте. А заплатить уже сумеем.

Он насупился.

— К приличным больше внимания. И ограбить могут. Нет уж, ваше благородие, лучше на постоялом дворе. Меньше хлопот.

Я сказал безучастно:

— Ладно, я не капризный.

Он сам выбрал постоялый двор, мы передали лошадок конюху, а сами поднялись по истоптанным ступенькам из отесанных брёвен к распахнутой двери харчевни.

Внутри всё тоже весомо и добротно, лавки и столы из толстых стволов дерева, не сможешь драться даже лавкой, а стол вообще не сдвинуть.

Пахнет уютно пивом, бражкой, жареным мясом и разваристой кашей, что-то вроде пшенной и чуточку гречневой.

За тремя столами из семи — компании мужиков навеселе стук деревянных кружек, все уже поддатые, разговоры бессвязные, иногда дурной смех вроде бы без причины, но со стороны кухни мощно прут запахи наваристой ухи и свежеиспеченного хлеба.