Все одеты чинно и благородно, то есть, одинаковые, как овцы в стаде, а я не позаботился насчёт одежды, не послал в гостиницу за формой курсанта, счел, что и этот костюм из магазина готового платья вполне, главное же человек?.. Ни хрена, встречают по одежке, и сейчас вот первая встреча и первый смотр.

И за мной надолго, если не навсегда, закрепится кличка… какая? Скоро узнаем. Ведь в этом костюме мне предстоит посещать занятия до конца недели…

Я привычно потащился в задние ряды. Для фрондеров, в рядах которых я с детского сада, там самые престижные места. Со мной ещё двое таких же обшарпанных и резко выбивающихся из общего стада, а остальные явно стремятся занять места поближе к кафедре.

Толбухин и Равенсвуд потерялись в толчее, так что в задний ряд я пробрался один. Лучшие места, по мнению большинства, захватила группка парней, где выделяется рослый и крепкого сложения курсант с грубыми чертами лица, тяжелой нижней челюстью и вообще угрюмым обликом. Справа и слева ребята более хлипкие, и, самое противное, издали заметна в их лицах и позах некая угодливость к их вожаку.

В числе последних в аудиторию зашел вальяжно и как бы по-хозяйски, кто бы подумал, княжич Демидов. Сердце мое дрогнуло и опустилось, только этого мне и недоставало до полного и безмятежного счастья…

Он мазнул взглядом по аудитории, я видел как выхватил взглядом меня, на лице сразу проступила некая кровожадность, но манеры есть манеры, дружелюбно улыбнулся всем, сказал приятным во всех отношениях голосом:

— Приветствую!

И вскинул кулак в дружеском жесте. Несколько человек откликнулись, он сел во втором ряду, разок оглянулся, я видел на его лице неудовольствие, место у него престижнее, но я вижу его, а он меня нет, а для наших отношений это с его стороны упущение.

Аудитория постепенно заполнялась, я уж было подумал насчёт опоздавших, им придется стоять под стенами, но наконец появился препод, хотя нет, это сам директор Зильбергауз.

Он поднялся к кафедре, навис над нею, как скала над кротовой горкой, оглядел всех внимательно из-под нависших удивительно чёрных при его седой бороде бровей и такого же цвета шевелюре.

— Приветствую вас, — сказал он таким громким голосом, словно мы стоим перед ним на плацу, — курсанты!.. Да, с этого дня вы курсанты, раз сумели пройти экзамен на вступление. Сегодня вас распределят по факультетам… или уже распределили?.. Так что это редкий случай, когда все собраны вместе: воины, маги, лекари, инженеры. Это потому, что существуют общие правила, которым вы обязаны подчиняться. Это касается как учебы, так и вообще пребывания в стенах Лицея. Там, в прочем диком мире, вы вольны хоть головами биться о стены, но здесь должны соблюдать строгие правила…

Я втихую оглядывал аудиторию, здесь только первокурсники, как их много, но уже сейчас могу примерно определить, кто с факультета военного мастерства, кто маги, а кто лекари.

Больше всего тех, кто стремится выстроить военную карьеру, что хорошо и правильно: войны идут постоянно, по служебным ступенькам легко продвинуться не только благодаря подвигам, но и по гибели офицеров, стоящих выше.

Кроме того, военных лучше отправлять охранять рубежи, пусть там буйствуют и дерутся с врагом, а если нет врага, друг с другом.

Директор говорил долго и с некоторым раздражением, я с сочувствием подумал, как же противно каждый раз повторять прописные истины, к тому же большинство не слушают, а втихую присматриваются друг к другу и оценивают обстановку.

Я высмотрел среди курсантов Федю Толбухина, а потом и Эдгара Равенсвуда, тоже не слушают директора, но это понятно, всё, что и как делается в Академии, уже знают, это я лопух из Сибири… Хотя растет ли там лопух…

Память услужливо подсказала, что лопух относится к рудеральным растениям, то есть, мусорным, так как растет только возле человеческого жилья и вдоль дорог, а так как в Сибири жилья мало, а дорог почти нет…

Да пошла ты, сказал я мысленно, как что нужно, так тебе интернет подавай, а сама эшелоны мусора хранишь… Какой мусор, ответила она, лопух — самое подозрительное растение на свете! Он как будто поставлен кем-то следить за человеком!

Сразу же после вступительного слова директора на кафедру поднялся сухонький старичок типично профессорского типа из тех времен, когда профессоры походили на ученых, а не на тренеров по боксу.

Откашлялся, вытащил из нагрудного кармана платочек и тщательно протер пенсне, а потом так же неторопливо, словно тянул время, водрузил на переносицу и скучающе оглядел аудиторию.

— Меня зовут Василий Степанович, — проговорил он сухим и, как мне показалось, неприязненным голосом, что и понятно, олухам придется объяснять азы, а в лаборатории его ждет увлекательная работа. — Василий Степанович Собакин. Буду преподавать вам основы магии… Только основы! Потом пойдет специализация.

Я вздохнул, почему-то ждал, что магию преподавать будет эффектная женщина с вот такими, волосы до задницы, на голове шляпа с высоким верхом, а из длинного до пола чёрного платья будет соблазнительно выглядывать в разрез от пояса стройная нога в красной туфле на высоком каблуке.