Однажды в коридоре наткнулся на Морозова, отсалютовал, тот одобрительно кивнул, остановился, как будто что-то вспомнив.

— Ах да, Вадбольский… Завтра истекает двухнедельный срок. Готовы?

— Всегда готов, — ответил я бодро.

— Тогда сегодня после занятий, — решил он. — Вижу ваш прогресс, но нужно зафиксировать официально. Вашим оппонентом будет Волобуев, как и в прошлый раз.

— Спасибо, — сказал я, — Спасибо Андрей Сергеевич!

После занятий Толбухин и Равенсвуд ринулись в столовую, я потащился в зал для воинских упражнений, что у нас называется тренажерным залом или тренажеркой, но здесь таких слов, как «тренировка», «тренер», нет.

В зале, как обычно, всегда бравый и подтянутый Морозов, всегда налитый силой, энергией и неиссякаемым оптимизмом, гоняет курсантов с этими самыми упражнениями.

Меня такая участь коснется разве что краешком, я на инженерном. Инженер, правда, тоже обязан хорошо держать меч и уметь им сражаться, но не в той степени, как студенты воинской кафедры.

Завидев меня, он весело оскалил зубы, на удивление белые и ровные, как ряд жемчуга, сказал весело:

— А вот и наш герой первого удара!

Подошел Волобуев, спросил заинтересовано:

— Герой прорыва первой линии?

Морозов засмеялся, блестя зубами и глазами.

— Нет, пока только в удалой драке.

— А второй у него плох?

— Не знаю, — ответил Морозов. — Пока что ему хватало одного первого.

Волобуев взглянул оценивающе, покачал головой.

— Ну, с саблей так не получится. Сегодня зачётный день?

— Да, — ответил Морозов. — Проверь, не зря ли я давал ему отсрочку.

Волобуев кивнул мне на арену, потащил саблю из ножен. Я взялся за рукоять меча, он в удивлении вскинул брови.

— Мы без доспехов, парень. У меча преимуществ нет, а в скорости он проигрывает.

— Я попробую, — сказал я кротко. — Не получится, возьму саблю.

Вообще-то рискую сильно, с появлением сабли мечи не сами по себе ушли в прошлое, но я укрепил не только кожу и кости, связки теперь не оторвутся при ускорении и повышенной нагрузке.

Волобуев пожал плечами, встал в стойку и вопрошающе взглянул на Морозова. Тот посмотрел на меня, я вытащил наконец-то меч, но никакой стойки, жду, как наглый бретер, против которого вышел самоуверенный сопляк.

Морозов вздохнул.

— Ладно… Etes-vous pret?

Возможно, он ждал, что топну копытом и подниму меч остриём вверх, что в фехтовании означает отказ от боя, но я кивнул.

— Allez, — сказал он и добавил уже без всякой фехтовальной терминологии, — se battre!

Волобуев, подозревая какой-то подвох, пошел на меня осторожно, сабля в его руке порхает, как бабочка, в фехтовании нужно коснуться противника остриём своего оружия, сила удара вообще не применяется, а меч как раз оружие ударного типа, если зацепит, мало не покажется.

Оба следили за мной настороженно и с опаской. Волобуев должен был закончить схватку в первые же секунды, но всё дело в том, что меч в моей руке вовсе не тяжелый лом, которым только скалывать лед с петербургских улиц, сила моих мышц делает его легким, а скорость реакции позволяет замечать начало любого приема Волобуева. И я легко перехватывал саблю с какой бы стороны он ни пытался до меня добраться.

Глаза Морозова становились всё шире, Волобуев хмурился, наконец я выбрал удобный момент и ткнул остриём меча, как шпагой, ему в защитный щиток на животе.

Волобуев охнул и согнулся, Морозов тут же хлопнул в ладоши.

— Рана смертельная, — определил он, — победил курсант Вадбольский.

Я отсалютовал обоим, Волобуев сказал хмуро:

— Те же вроде медведь… а вертишься как белка. Несолидно.

Морозов покачал головой.

— Видел-видел, как с амии занимались Равенсвуд и сам Горчаков. Но не думал, что преуспеют… настолько! Вы сдали экзамен, можно сказать, блестяще.

— Спасибо, — сказал я, — ваше превосходительство.

Он осмотрел меня с головы до ног, вздохнул и сказал уже по-дружески:

— Эх, Вадбольский… Вам на воинском факультете самое место!.. А вы убиваете время в инженерике. Ею могут заниматься и простолюдины! А мы должны защищать Отечество!

Я хмыкнул.

— А если дворян перебьют, а мир захватят простолюдины?

Он отмахнулся.

— Опять эти сибирские шуточки? Мир не сможет без дворян. Это костяк всего, особенно армии.

Военные, подумал я, последнее звено эволюции животного мира, дальше начинаются люди, потом идут инженеры, что уже венец эволюции человека, но улыбнулся вежливо, поклонился.