Дальше бежали через лес, не разбирая дорогу.

Не замечали, как низкие кустарники, через которые они пробирались, хлещут их лица, запинались о сухие ветки, которые прятались в высокой траве. Продолжали кричать и теперь им казалось, что кто-то неведомый и страшный тоже кричит позади них. Потом оказались на ухабистой лесной дороге – знали, ведёт она к небольшой деревенской улочке, единственной, расположенной на этом берегу. Отдышались, раскрасневшиеся от быстрого бега и этого непонятного испуга.

– Пойдёмте ко мне, – сказал вдруг Петров.

Он жил здесь, но никто из друзей прежде не бывал у него в гостях, потому что добраться до этого берега всегда было непросто. Мальчишки охотно побежали за ним – радовались, ведь наконец-то могли спрятаться от чего-то страшного, что стремилось догнать их, настигнуть и возможно растерзать.

– Что ты там такое увидел? – спросил по дороге Петров, обращаясь к Сержу, который теперь плёлся позади всех.

– Ннн-нн, – попытался ответить он.

– Ты чего, заикаться что ли начал? – Петров уставился на него, хлопнул рукой по плечу, взволнованно, но от всей души, и выглядело это так, будто он хотел привести своего товарища в чувство, помочь побороть свой испуг.

– Ннн, – продолжал лепетать тот.

Тогда все разволновались ещё больше.

– Неужели заикание – заразная штука? – растерянно пробормотал Владик.

– Это подросток-заика проклял нас, – предположил Лёлик, – рассердился из-за того, что мы его прогнали, и наслал на нас свой недуг.

– Выходит, больше всех не повезло Сержу, – сказал Владик и теперь хохотнул.

Услышав этот неуместный смех, Петров пнул его под зад.

– Ты чего? – обиделся Владик.

– Нельзя смеяться, когда кому-то плохо, – пояснил тот.

И Владик понурился.

– Это не беда, пройдёт, – проговорил едва слышно.

– Может и не пройти, – сказал Лёлик. – серьёзно это, надо, чтобы бабка зашептала.

В деревне их в самом деле была такая знахарка, к которой многие тайно приезжали отовсюду, и людям она помогала, хотя не принято было об этом говорить.

– Почему же тогда подростку-индейцу она не помогает? – возразил Петров.

– У него наверно проблема эта серьёзная: может родился таким, может ударился, – предположили разом Владик и Лёлик.

И все сочувственно, хотя с заметной надеждой посмотрели на Сержа.

В это время они уже подошли к дому Петрова.

Выглядел тогда этот дом совсем не старым и уж тем более не разрушался, огород был вскопан и засажен, а у самого забора высоченная яблоня вся была усыпана ещё не распустившимися белыми бутонами. Мальчишки догадались, что это наверняка жёлтые ранетки, которые товарищ их всегда осенью приносил в школу и угощал всех.

Родители Петрова не ожидали увидеть такую ватагу ребятни у себя дома, однако налили всем молока и накормили вкусными домашними ватрушками с творогом, испечёнными совсем недавно и потому ещё тёплыми.

– Ну как прошла ночь в пещере? – спросили участливо.

Однако дети не знали, что сказать. Потом Петров с трудом выдавил из себя:

– Нормально, – и тотчас покосился на своих товарищей, опасаясь, как бы кто-нибудь из них не ляпнул того, что родителям вовсе не следовало знать.

– Ещё пойдёте? – спросил тогда Петрова прозорливый отец.

– Может и пойдём, – отозвался растерянный мальчуган и стал усиленно жевать ватрушку, надеясь, что больше родители ничего не спросят.

Они и не спросили.

Потом мальчишки вышли во двор и уселись на лавочку, такую длиннющую, что поместились на ней все впятером.

– Одеяло и котелок у пещеры оставили, – всполошился Владик.

И все сочувственно посмотрели на Сержа, предполагая, в каком недоумении будут его родные, когда он вернётся домой такой вот заикающийся и без своих походных вещей.

– Сейчас туда не пойдём, – рассудительно заявил Петров. – потом когда-нибудь.

– Но обязательно все вместе, – добавил Богдан и посмотрел искоса, не зная, кивнёт ли ему с одобрением Петров.

Тот немного помедлил, но всё же кивнул.

Хотелось ему прямо немедленно вернуться в пещеру, чтобы узнать, что такое особенное увидел там Серж – он даже завидовал своему товарищу, несмотря на случившийся с ним теперь недуг. Но то, что кто-то знает больше, чем он, Петрова всегда раздражало. Тогда для себя он решил, что сходит в пещеру один, когда проводит своих друзей – всем им в самом деле пора было возвращаться по домам, а он сам был вовсе не из пугливых.