– Ну вот, теперь давайте поговорим, – кивнула я. Туфли деть было некуда, поэтому так и держала их за ремешки. – Кристин и Аделин очень стараются, и думаю, что когда пойдут в школу, у них все получится. Правда, Кристин плохо дается арифметика, но это поправимо. Я придумала, как ее заинтересовать, чтобы…

Раздался какой-то скрежет. Судя по тому, как кое-кто стиснул зубы, это скрежетала королевская челюсть.

– О нас.

– Простите?

– Я хочу поговорить о нас, – смене настроений на его лице сейчас позавидовал бы даже Джим Кэрри из «Маски».

– О нас? Не совсем понимаю, о чем вы, – прикинулась я удивленной.

– О том, что произошло в день, когда вы сбежали. – Алмазный король, судя по всему, был силен в психологии, потому что сейчас глубоко вздохнул и выдохнул.

– А, – я сделала большие глаза и подперла свободной рукой подбородок. – Дайте подумать… Нет. Я не хочу об этом говорить, и мне правда пора домой.

– Селани, нельзя же так! – донеслось из-за спины.

Сквозь сжатые зубы.

– Да, – я резко обернулась. – Нельзя. Нельзя унижать людей, только потому что вы не в настроении или потому что вам не понравилось то, что вы услышали.

– Я. Вас. Не унижал.

Я все-таки поставила туфли и сложила руки на груди.

– Жужжен, если вы сейчас слушаете, надеюсь, у вас случится несварение желудка и нападет беспричинная икота, потому что вы меня уже достали!

Под лестницей что-то скрипнуло, а потом раздался грохот.

– Этиль?! – рявкнул Демаре, перегнувшись через перила.

– Я… тут… проверял. – Дворецкий выполз из-под лестницы с самым несчастным видом и физиономией, менявшей оттенки с невообразимой скоростью: от пепельно-серого до помидорно-красного. – Кажется, в этой каморке давно никто не убирался. Надо уволить горничную…

– Этиль, – зловеще протянул Алмазный король.

– Я пошел, мируар Демаре. Еще столько дел. Столько дел…

Жутьена как ветром сдуло, после чего его величество снова повернулся ко мне. Выглядел он устало, если не сказать больше, и на миг меня даже совесть цапнула за голую пятку. Но только на миг.

– Как вы догадались, что он там?

– Да он же постоянно подслушивает. Серьезно считаете, что ваше присутствие удержит его от шпионской деятельности?

Алмазный монарх вздохнул:

– Ладно. Кажется, я понял, что вы имели в виду, когда говорили про унижение.

– Да, это здорово бесит. Особенно, когда тебя тащат по полу на глазах у других. Сначала обидно, конечно, но потом хочется огреть того, кто тащит, чем-нибудь тяжелым.

– Вам до сих пор хочется меня огреть?

– Нет, это был второй этап. А я сейчас нахожусь на третьем: когда уже, наоборот, не хочется. Иметь ничего общего с тем, кто так со мной поступил.

– Селани, я правда пытаюсь с вами помириться.

– Правда пытаетесь? – недоверчиво сощурилась, а потом кивнула: – Хорошо.

– Хорошо? – Демаре приподнял бровь.

– Ну что же я, зверь какой, что ли.

Он шагнул ко мне, но я выставил вперед руку.

– Подождите. Я еще не договорила. В прошлый раз, когда вы хотели помириться, все тоже шло хорошо, поэтому мне нужны гарантии.

– Гарантии? – как-то тяжело уточнил Алмазный король.

– Да, что вы настроены серьезно и не будете себя вести, как при затянувшемся приступе шизофрении.

– Приступе чего?

У них нет шизофрении?

– Это, знаете, беспричинные смены настроения. Когда вы такой весь белый и пушистый, а потом набрасываетесь на людей.

Демаре сжал зубы.

– Вам это нравится, да? Нравится надо мной издеваться?

– Нет, – подхватывая туфли, сообщила я. – Просто хочу оценить серьезность ваших намерений в ваших попытках восстановить дружеские отношения.

– Дружеские.

– Разумеется.

Его величество шагнуло ко мне так резко, что я с трудом заставила себя остаться на месте. Сначала – потому что вспомнила печальную историю с полетом с холма, и только потом – потому что любое бегство сейчас было бы равносильно поражению.

– Когда мы танцевали, вы были настроены совершенно иначе.

– Ой, да когда это было, – отмахнулась я, чувствуя, как начинает покалывать кожу под браслетом.

Это покалывание растекалось по руке, отдаваясь в сердце и вызывая ненормальное желание шагнуть вперед, к нему. Только невероятным усилием воли я удержала свое тельце (ладно, не свое) на месте, потому что очень хорошо помнила, чем заканчивается это «вперед, к нему». Поцелуями, от которых выключаются мозги и начинает сбоить инстинкт самосохранения, а что первое, что второе, мне сейчас жизненно необходимо.