– Покорнейше прошу меня простить, благодетельница и спасительница, – чётко и улыбаясь произнёс молодой мужчина. – Осмелюсь представить себя полностью – полковник Статский Михаил Вольдемарович. Прибыл из Архангельской губернии с поручением его светлости по вопросу порядка в деяниях колдовского толка.

Анна едва не поперхнулась, а полковник одарил её таким взглядом, что колени у колдуньи похолодели – слишком уж внимательный и пронзительный этот взгляд. Дежурную улыбку она надела с таким трудом, что не заметил бы этого только слепой. Неужели это правда, и он прибыл по её душу, чтобы предать суду за кляузы от алчных соседей, которые не могут спокойно спать, когда за забором снег белее, а порожек чище?

– Колдовского… Кхм… Толка? – выдавила она сквозь силу.

– Так точно, Анна Тимофеевна, – согласился бывший постоялец и окинул её лукавым взглядом. – Поговаривают, что город на Неве одолели бесчинства со стороны нечисти и прочих представителей запредельного мира.

Анне показалось, что в санях стало душно, она приложила ладонь к горлу и прокашлялась.

– Запредельного мира? Кхе-кхе… Разве такое бывает?

– В наше время и не такое бывает, – многозначительно отозвался полковник, и взгляд его стал ещё выразительнее.

От этого у Анны похолодело в животе. Красавец-то он несомненный, но, если его прислали разбираться с запредельным миром с самого верха, едва ли получится отделаться от такого настырного мужчины. Хотя жаль – мужчина видный и статный.

– И кого же вы, например, ловите? – поинтересовалась Анна.

– Всяких, – ответил полковник. – Разбушевавшихся леших, что слишком близко подходят к городу. Кикимор, которые из прорубей на Неве вылезают и людям вредят. Или вот, например, если жалоба какая поступит на колдовство – моя задача всё выяснить и наказать виновника.

От последних слов у Анны закружилась голова – если он узнает, кто она такая, конец её заезжему двору и ей самой.

Виду, что перепугалась до смерти, колдунья не подала и постаралась, чтобы её смех прозвучал естественно:

– Ой, ну полно вам, Михаил Вольдемарович, сказки рассказывать. Скажете тоже, ну какие лешие? Какие кикиморы? Это всё бабкины небылицы. Лучше признайтесь, что вы прибыли по секретному заданию, о котором не имеете права рассказывать.

Несколько мгновений полковник Статский рассматривал Анну то так, то эдак, а её от взгляда жгучих карих глаз бросало и в жар, и в холод. Потом чему-то кивнул и ответил:

– Вы меня раскусили, Анна Тимофеевна. Чего уж. Простите офицера, который самонадеянно решил, что может заинтересовать такую восхитительную барышню, как вы, небылицами о запредельном мире.

Несмотря на опасность ситуации, щёки у Анны потеплели, она опустила взгляд, пряча его под пушистыми ресницами, и произнесла:

– Может, и не слишком самонадеянно.

На губах офицера появилась улыбка, он открыл рот, чтобы что-то сказать, но снаружи послышалось громкое «тпр-ру-ру», и сани остановились, затем извозчик крикнул:

– Приехали, господа!

Анна натянуто улыбнулась в ответ бывшему постояльцу и сказала, снова беря горшок под мышку:

– Мне пора, Михаил Вольдемарович. Благодарю за компанию. С вами было интересно.

Офицер выпрыгнул из саней и помог Анне выбраться. Он легонько коснулся губами её перчатки, вызвав в колдунье волну неоднозначных переживаний, после чего проговорил:

– Вы можете обратиться ко мне по любому делу. Я ваш должник.

– Едва ли у нас найдутся общие дела, – с чрезмерной любезностью отозвалась Анна. – Но благодарю.

Коротко кивнув, она развернулась и быстро пошла по засыпанной снегом дорожке к парадному входу в дом. Едва вошла и захлопнула дверь, плечи её опали. Держать лицо больше не нужно, и Анна затряслась от нервов. Потом побежала через гостевую и обеденную, где никого не оказалось.

– Акулина! – позвала она, быстро поднимаясь по ступенькам. – Акулина! Ты где?

В комнате колдунья достала саквояж и стала быстро собирать вещи. Возникшая в дверях Акулина охнула и схватилась за грудь.

– Что такое, Анна Тимофеевна? Что стряслось?

– Бежать надо, Акулина, – быстро ответила Анна. – Постоялец наш, которого мы выходили среди ночи, охотником на колдунов и всех остальных оказался!

– Ой, мамочки! Что ж делать-то?

– Уезжать надо, Акулина, – торопливо отозвалась колдунья. – Не ровен час, нагрянет он к нам и предаст инквизиции, как в Европах.

Заламывая руки, Акулина забегала по комнате, стала вынимать бельё из шкафов и складывать стопками в саквояж.

– Страсти-то какие, душенька, – причитала она. – Нет бы иродов каких, так на приличную колдунью зубы точут. А такой статный молодой человек. Как жаль, как жаль…