Но весть о прибытии нового полицмейстера, да ещё и того, который знает о делах колдовских, Анну Тимофеевну озадачила. Пятнадцать лет она живёт в Мытнинском переулке после того, как переехала с Васильевского острова. По приказу императора там решили ставить новые постройки, а для этого стали сносить старые. Под снос попал и дом Анны. Но не без помощи зелья удачи, которое она ловко подлила в чай титулярному советнику, ей удалось раздобыть себе дом в Мытнинском переулке, где она и открыла заезжий дом. Уже само её прибытие вызвало суету. Ещё бы, откуда у такой молодой на вид и совершенно одинокой девицы столько средств, чтобы купить целый дом, да ещё и вести в нём дело. А дело шло хорошо в частности благодаря колдовским приёмам, которые Анна Тимофеевна вовсю практиковала, поскольку являлась обученной колдуньей в пятом поколении. Обращались к ней не только простые люди, но и существа запредельные. Вот и доносили на неё недовольные соседи.

До сегодняшнего дня всё шло хорошо, но появление полицмейстера по чудесным делам может значительно осложнить ей жизнь.

Ночью Анне Тимофеевне спалось плохо. Хотела слетать на ключ Чёрной речки, но началась метель, да такая страшная, что ветер в трубе завыл почище волчьей стаи. На окнах намело сугробов, а в печи огонь заплясал, будто из топки готовится выпрыгнуть сам демон Асмодей.

Анна перевернулась на перине и накрылась одеялом до подбородка, надеясь, что в новом положении шансов уснуть станет больше. Но только сомкнула веки, как ступеньки заскрипели, потом в дверь комнаты постучали.

– Анна Тимофеевна, Анна Тимофеевна, это я, Акулина. Простите, что ночью бужу. Но там гость на пороге, чумной, драный. Подрал его кто – непонятно.

Подскочила с постели Анна быстро и споро. Домашнее платье надела не раздумывая – некогда наряжаться! – и вышла к Акулине.

Та встретила её с толстенной свечой в подсвечнике, из-под чепчика торчат кудряшки, лицо заспанное, но глаза вытаращены, как у совы.

– Я спала, а он как затарабанит в дверь, – затараторила Акулина. – Ну я и бегом отворять. А он стоит ни жив ни мертв. Весь подранный. Сами поглядите.

– Пойдём, – коротко приказала Анна.

Кроме ночлега и пропитания она занималась лекарством и считала своей прямой обязанностью заботиться о нуждающихся. Да и за это неплохо платили, в частности – томные барышни, мечтающие выглядеть привлекательнее для женихов, и поседевшие графы, чья удаль уже не юношеская, но седина в бороду, а бес, как говорится… Так что по пути в гостевую Анна Тимофеевна захватила свой деревянный чемоданчик со снадобьями и мазями на случай, если у гостя обнаружатся раны.

Он ждал их, развалившись на стуле, бледный и со всклоченными бурыми волосами. На вид ему можно было дать около двадцати пяти. На мужественном лице с густой щетиной длинная царапина, тулуп распахнут, на разодранной льняной рубахе алеют следы, ткань пропиталась тёмным, что значит травмы серьёзные.

– Батюшки, голубчик, – охнула Анна Тимофеевна, едва не выронив чемоданчик. – Кто вас так?

Молодой мужчина не без труда поднял запрокинутую голову, его губы, бледные и обескровленные, шевельнулись с трудом, он поморщился от боли.

– Лесом ехал… – выдавил мужчина. – Напали… Дикие, как черти. Еле отбился сам и лошадь уберёг. Ваш конюх в стойла увёл…

Анна торопливо приблизилась к мужчине и, подставив стул, села рядом, на ходу раскрывая чемоданчик со снадобьями.

– Неосторожно вы в такую метель лесом поехали, – сказала она участливо и потянулась к его рубахе. – Дайте-ка я посмотрю, что у вас с ранами.

Мужчина перехватил слабыми пальцами её запястье и посмотрел прямо глазами цвета крутой заварки.

– Не стоит, – произнёс он с излишней для его бледности уверенностью. – Барышням негоже видеть такие травмы.

– Да бросьте, сударь… Как вас?

– Михаил Вольдемарович Статский, – отрапортовал он хрипло и покривился от боли.

Колдунья кивнула и проговорила:

– Так вот, Михаил Вольдемарович, я по долгу службы повидала такие раны, что ваши царапины меня не испугают. Но не проверить их нельзя. Вдруг там осколки какие или загноение.

– Да какое загноение на таком морозе… – бросил Михаил Вольдемарович и потерял сознание.

Не теряя времени, Анна с Акулиной перетащили его на кровать в свободной комнате, что оказалось задачей не из лёгких – весил он, как здоровый телёнок. Вдвоём они стянули с него рубаху и, пока Акулина промакивала ему лоб компрессом, Анна стала наносить снадобья, зачаровывая каждое заклинанием. Подрали гостя знатно. Удивительно, как живой остался и смог добраться до города.

Акулина с опаской косилась на изорванную грудь мужчины и причитала:

– Какие ж звери такое сделали. Это куда ж его на ночь глядя-то понесло…

– Сказал ведь, – отозвалась Анна, накладывая новый слой мази на особо глубокую рану, которая требовала большего внимания, – ехал через лес.

– Да я слыхала, что через лес, – отозвалась Акулина. – Так на кой в эти дебри ломиться? Ещё и в непогоду? Чудо, что живой выбрался да до города доехал.

Анна согласилась:

– И правда чудо.