— Вы, видимо, ходили кругами, — обронил Рихард, словно желая смягчить ее огорчение и отчаяние в этот момент. — Здесь легко заблудиться, не зная местных земель. Кажется, та же гора вдалеке или тот же лес, но на самом деле, не так. Это было вообще глупой затеей! До Минска более тысячи трехсот километров от этих мест, я проверил из любопытства. Да и что ждало вас там, покажись вы в землях Восточного рейхскомиссариата? Немедленный арест и тюрьма. И это стоит того?

Лена не ответила. Только сжала сильнее пальцы, чтобы совладать с эмоциями и не заплакать. Она не покажет ему, как ей больно и горько. Ни за что. И он тоже не стал больше ничего говорить, разгадав ее нежелание общаться.

Еще издалека, когда автомобиль катился по подъездной аллее к дому, Рихард заметил неладное и резко приказал:

— Скажи девушкам, чтобы легли на сидении, и не показывались, пока им не скажут. Даже головы не поднимали. А еще лучше — пусть на пол лягут за передним сиденьем. Ты поняла меня? Скажи им! Быстро!

Лена быстро перевела приказ немца и посмотрела на него, ожидая продолжения. Но он молчал. Проверил в заднее зеркало, подчинились ли Катя и Янина. Те спрятались без лишних слов и стали невидимыми для тех, кто ждал их прибытие на площадке перед домом.

Солдаты! Лена почувствовала, как кровь отливает от ее лица. Знакомые до боли эмблемы СС. По их душу, не иначе. То ли от страха, то ли от запаха дыма сигареты, которую закурил Рихард, к горлу подступила тошнота.

— Будь умницей сейчас, — произнес он и положил ладонь на нервно сжатые руки Лены. Второй рукой он повернул руль, завершая лихой маневр, и под шорох гравия остановил автомобиль перед домом. Потом пожал легко руки Лены и приказал коротко. — Выходи из машины!

Солдаты с восхищением и легкой завистью стали рассматривать большой блестящий автомобиль и щеголеватого Рихарда, который, явно красуясь перед ними, нарочито медленно надевал фуражку, глядясь в отражение бокового зеркала машины. Лена же вышла из автомобиля, растерянная и до сих пор не понимающая, что ей следует делать сейчас. На звук подъехавшего автомобиля на крыльцо дома вышли Биргит и высокий офицер в форме СС с хлыстиком в руках. Биргит тут же направилась было резким шагом к Лене, но Рихард так посмотрел на нее, что она остановилась.

— Чем обязан такому визиту? — спросил Рихард офицера, спускающегося к нему по ступеням крыльца. А потом обратился к Биргит. — Распорядитесь, чтобы поляк отогнал машину в гараж. Почему я должен его ждать сейчас?

Биргит коротко кивнула и скрылась в доме. Внимание Рихарда снова вернулось к офицеру.

— Итак? — произнес он. — Чем обязан вашему визиту, господин унтерштурмфюрер?

— Прошу прощения, за беспокойство, господин обер-лейтенант, — приветствовал его эсэсовец, скользнув взглядом по наградам, особенно задержавшись на кресте у шеи. Потом повернулся к Лене и, к ее удивлению, поднес два пальца к околышу фуражки, приветствуя и ее тоже. — Фройлян. К нам поступило сообщение о побеге русских из вашего дома.

— Неужели? — иронично изогнул бровь Рихард в ответ, улыбаясь офицеру. — Я бы не назвал это побегом. Просто одолжил на время русскую, а экономка подняла шум, не разобравшись толком.

Офицер тут же бросил взгляд на Лену. Теперь он смотрел на нее совершенно иначе, не так, как когда принял за немку. Показал в ее сторону хлыстом после короткой заминки.

— Ваша русская, господин обер-лейтенант, нарушает закон.

Рихард даже не посмотрел в сторону Лены в эту минуту. Все его внимание было сосредоточено на Войтеке, показавшемся из-за угла дома. Только когда поляк занял место за рулем и направил автомобиль прочь с площадки, Рихард лениво обернулся на эсэсовца.

— Да, знаю, она обязана носить знак. Это очень удобно, когда ты понимаешь с первых же минут, кто именно перед тобой. Но, господин унтерштурмфюрер, — чуть понизил он голос и заговорил заговорщицким тоном. — Вы должны понимать — все желание пропадает напрочь, когда ты видишь эту отметину. Поэтому я приказал ей снять его. Готов понести свое заслуженное наказание в полной мере, — чуть склонил он голову в шутливом покаянном поклоне в финале своей речи.

А потом сделал вид, что только заметил присутствие Лены рядом. Махнул ей рукой, прогоняя.

— Что стоишь? Пошла в дом!

Лена не стала задерживаться после этих слов. Стараясь не смотреть в сторону солдат, она быстро взбежала по ступеням и скрылась за дверью. В холле ее тут же схватила за руку Биргит, явно поджидающая ее прихода.

— Ах ты дрянь! Наворотила тут дел! Я тебе покажу, как сбегать! — с этими словами Биргит потащила в сторону кухни. Лена даже не сопротивлялась этой хватке и безвольно следовала за экономкой, настолько апатичной стала она вдруг.

— Ты мне все расскажешь! И кто тебе помогал бежать, и к кому ты шляешься валяться в кустах по ночам! — шипела Биргит зло, все сильнее сжимая пальцы на руке Лены. Прямо под краем рукава. Она с силой втолкнула девушку в кухню, отчего та врезалась бедром в край дубового стола, за которым обычно готовила Айке и ела прислуга во время перерывов. А потом снова схватила ее за руку и потащила к распахнутой в холодный погреб двери.

— Посиди и подумай! Может, прохлада погасит твой пыл!

Биргит с такой силой толкнула Лену в темноту погреба, что та только чудом удержалась на ступенях и покатилась вниз. Затем дверь захлопнулась, и девушка осталась в темноте, за исключением тонких полосок света между щелями. Именно через них до уха Лены донесся сейчас голос Айке, просящей Биргит быть помягче с беглянками. Ответа Биргит Лена так и не услышала, потому что следующими раздались тяжелые шаги, и голос Рихарда приказал кухарке выйти вон.