— Там приехали немцы, — Катя появилась на пороге комнаты Иоганна так неожиданно, что Лена вздрогнула и случайно порезала заметку. Теперь придется клеить в альбом еще аккуратнее, совмещая края разрезанного листка. — Офицеры. Тебе лепше сходить и проведать, что яны хотели. Пытали про баронессу, кажись… но кто ведает? Из нас тольки ты разумеешь по-немецки.

Что-то такое было в глазах Кати при этом, что Лена невольно насторожилась. Неужели к ним снова из гестапо пожаловали? Вдруг они приехали сказать, что нашли Войтека, живого или мертвого? Да, прошло уже больше двух месяцев с его побега, но…

Потом она будет думать, почему ее сердце не почувствовало ничего — никакого ощущения приближающейся беды, которая уже стояла в гостиной в ожидании хозяев дома. Быть может, потому, что никогда даже мысли не допускала за эти месяцы, что с Рихардом может что-то случиться. Ведь у них столько всего еще не сказано друг другу. Их история еще не была дописана до конца.

В гостиной ждали два офицера люфтваффе. Один из них был светловолосым, и на какое-то мгновение Лене показалось, что это Рихард. Сердце так и кувыркнулось в груди. Но нет, эти лица были ей совершенно незнакомы.

— Господа офицеры, — Лена сделала при входе в комнаты книксен, как учила ее Биргит. — Что хотели господа офицеры?

Один из них, темноволосый, с Рыцарским крестом у ворота серо-голубого мундира, видимо, старший, шагнул вперед. Он осторожно придерживал руку, которая висела на перевязи.

— Мы бы хотели видеть госпожу фон Ренбек. Мы телефонировали на берлинскую виллу, и нам сообщили, что она здесь, в Розенбурге.

— Я спрошу госпожу, — проговорила Лена и заметила, как скривился рот темноволосого, когда он положил ладонь на верх небольшой коробки, стоявшей на столике рядом с ним.

— Передай госпоже фон Ренбек, что нам очень нужно поговорить с ней. И что это касается ее сына.

В горле сдавило при упоминании имени Рихарда. В голове тут же заметались тревожные мысли, которые Лена усилием воли заставила утихнуть.

Это ничего не значит. Обычно приносили телеграмму с почты. Она точно это знала. Должен быть официальный квиток с уведомлением о гибели очередного солдата Вермахта. Поэтому этот визит не значит ничего.

Баронесса, видимо, видела приезд офицеров через окно своей спальни. Потому что стояла на лестнице, в темноте холла, словно раздумывая идти ей или нет. Пальцы с перстнями так сильно сжимали перила, что побелели костяшки. Да и лицо было под стать коже на руках — бледное, с выделяющимися скулами. «Мама больна», вспомнила Лена слова Рихарда, только сейчас замечая следы смертельной болезни, пожирающей тело баронессы.

— Они сказали, зачем приехали? — бросила баронесса резко, когда увидела, что Лена остановилась, заметив ее на лестнице.

— Сказали, что хотят поговорить о Рихарде.

Скажите мне, что это ничего не значит. Скажите. Скажите, что не чувствуете ничего, как и я. И это говорит о том, что страшного не произошло. Просто скажите…

— Ступай в кухню и принеси лимонада. Полагаю, господа офицеры захотят освежиться в такой жаркий день, — распорядилась баронесса. А потом прошла по лестнице вниз и дальше к через комнаты в гостиную, где ее ждали офицеры. Спокойная и невозмутимая. Легко играя нитями жемчуга, которые висели поверх шелка ее блузки.

А Лена бегом направилась в кухню, чтобы передать приказ баронессы и поспешила обратно, к гостиной. Сейчас ей хотелось быть именно там. И было совершенно безразлично, что ее накажут за подобное ослушание после.

Это ничего не значит. Как заклинание. Словно эти слова могли повернуть время вспять и не дать случиться необратимому. И впервые в жизни Лена вдруг пожалела, что не верит в Бога, как Катя. Быть может, она тогда могла бы обратиться к нему и попросить?.. Быть может, он услышал бы ее, и все было бы иначе.

Голоса Лена услышала за несколько шагов до двери гостиной. Офицеры поприветствовали баронессу резкими кивками, выпрямив спину и щелкнув каблуками. Как поняла Лена из короткого разговора, они давно воевали с Рихардом в одной эскадрилье, теперь базирующейся в Италии, и были знакомы с баронессой. Та в ответ мягко и с теплотой спросила о здоровье и о службе, осведомилась о том, как офицеры добирались до Розенбурга, и не потревожила ли их недавняя бомбардировка путей около Веймара. Обмен любезностями, который первым прервал темноволосый летчик.

— Госпожа фон Ренбек, мне горько и приносить такие вести в ваш дом, — проговорил он тихо и твердо. — Вы знаете, как нам дорог Рихард, как давно он служит вместе с нами. Мы не сообщали вам раньше, потому что до последнего надеялись на иной исход. Ровно восемь дней назад во время очередного вылета несколько самолетов не вернулось на базу. Машина Рихарда была из их числа. Один из курсирующих в море катеров союзника нашел обломки с номером и его планшет с личными вещами.

Лена не понимала некоторых слов. Немец, судя по всему, был уроженцем Австрии, потому что речь отличалась от той, к которой она привыкла в этой местности. Самолет сбили, это она уловила из речи летчика, но что случилось с Рихардом? Он серьезно ранен? Лена подумала, что лицо баронессы подскажет ей без слов, что происходит, потому сделала еще шаг к двери, чтобы видеть хозяйку Розенбурга.