«Давайте быстрее! – Крикнул дядя Вова. – Я уже минут двадцать здесь торчу, Запретка всё-таки!»

Мы, ускорив шаг, устремились к Уазику, закинули вещи в фургон и поехали домой.

– Где магарыч? – Спросил дядя Вова.

– Ты его сейчас хочешь выпить? – С неким подозрением произнёс Шмель.

– Нет, он мне душу согреет, – смеясь, ответил дядя Вова.

– Ну вот, во дворе и согреешься! Не бойся, не обманем, – успокаивал его Шмель.

Танковая дорога от следов гусеничных траков была ребристая, и на скорости машина вибрировала. При разговоре наши голоса забавно дрожали, и мы попеременно дрожащим горлом голосили: «Э-э-э-э», а потом громко смеялись. Но всё равно на душе было неспокойно. Казалось, что всё веселье закончилось, хотя всё только начиналось.

Мы приехали во двор нашего дома, и Мишка Шмель, выпрыгнув из Уазика, забежал в наш подъезд. Он быстро вернулся с литром отцовского самогона.

Шмель протянул бутылку дяде Вове.

– Так мы же на пол-литра вроде договаривались? – С удивлением спросил дядя Вова, как бы возмущаясь, но с радостью принял оплату.

– Это тебе компенсация за ожидание, да и обратиться не раз ещё придётся, – произнес я с заднего сиденья.

Мы начали выгружаться.

Я отвел Полину в сторону и спросил: «Мы же ещё встретимся?»

– Конечно! – Ответила она. – Теперь ты от меня никуда не денешься. У нас с тобой остался один очень важный, не решённый вопрос.

– Какой? – Спросил я вполголоса.

Полина взяла меня за шею и, подтянув меня к себе, поцеловала на прощание в губы.

– Я тебе завтра скажу. Приходи утром… – прошептала она, создавая интригу, загадочно прищурившись и страстно сморщив носик.

Полина пошла домой. Я повернулся к парням с девчонками и увидел их удивлённые лица.

– Что у вас произошло? – Спросил с ехидцей Женька.

– Да, вроде, пока ничего, – смущённо ответил я.

Я взглянул на Шмеля. Он прямо кипел от злости, но, поскрипев зубами, так мне ничего и не сказал. И мы разошлись по домам.

Наутро следующего дня я уже бежал к Полине с букетом только что купленных белых роз.

Я забежал в подъезд дома, где жила Полина, поднялся на четвёртый этаж, подошёл к двери и нажал на кнопку звонка. «Кого там ещё принесло с утра пораньше?» – Ругалась тёть Вера, подходя к двери.

– Кто там? – Спросила строго мама Полины из-за двери.

– Здрасьте, тёть Вера, это я – Саша, – громко ответил я.

Она мне открыла дверь и радостно крикнула: «Полинка, вставай! Тут к тебе женихи с цветами пожаловали!»

– Так я вроде один, – с улыбкой ответил я.

– Ну, раз один, то проходи в зал! Сейчас она выйдет, – улыбаясь, по-хозяйски сказала тётя Вера и отошла от двери.

Она пристально смотрела на моё лицо, стараясь заглянуть прямо в глаза, будто пыталась что-то в них прочитать.

Маме Полины надо было идти на работу, и когда я пришёл, она уже была почти готова, собираясь выходить. Я снял обувь и прошёл в большую светлую комнату. Положив цветы на большой лакированный стол, я уселся в кресло. Тётя Вера попрощалась и ушла, захлопнув за собой дверь. Из своей комнаты, словно взбесившись, выбежала очень радостная Полинка. Она была в трусах и короткой майке, а её волосы были взъерошены после сна. Но даже в таком виде Полина была прекрасна. Она прыгнула ко мне на колени и начала меня страстно целовать, тихо приговаривая: «Наконец-то ты пришёл! Я так скучала! Всю ночь тебя ждала». Она была так рада видеть меня, что я почувствовал себя немного неловко.

– Это тебе, – сказал я Полине, указывая на цветы.

– Спасибо, они очень красивые! – Ответила она.

Полина взяла розы со стола и поднесла их к лицу. Она слезла с моих колен и прошла на кухню поставить цветы в вазу. Я слышал, как Полина гремела посудой на кухне, а потом ушла в ванную комнату. Сидя в кресле, мне было слышно, как она принимает душ. Спустя какое-то время Полинка вышла из ванной, закутавшись в полотенце.

«Не хочешь в душ сходить? – Спросила она. – Я тебе полотенце дам». Полинка сняла с себя полотенце, кинула им в меня и игриво убежала в свою комнату. Она была полностью обнажена. Её ровный бронзовый загар переливался от лучей солнца, проникавших сквозь большое окно в зале.