МАРИЯ МАМОНОВА
Маше Мамоновой 14 лет (1976 год). Она учится в седьмом классе московской школы. Активный участник кружка астрономии и космонавтики Дворца пионеров. Научно-фантастические рассказы пишет уже несколько лет. Они привлекают внимание своей поэтичностью.
"АБЭВ" и "Песня звезд" - первая публикация юного автора.
АБЭВ
Капитану не нравилась планета. Не нравились густые облака, длинные приплюснутые линии городских массивов, низкорослые инопланетяне - люди с желтоватой кожей, еле видное тусклое солнце.
Но задание и не думали менять; звездолет продолжал стоять на маленьком космодроме около гор.
Надо сказать, что штурман Ян, техник Ванос и пилот Игорь не разделяли взглядов своего командира на туманную, парную Ризону. Первое время они были в восторге от нее, не следили за системами звездолета, а только любовались планетой.
Теперь, правда, уже успокоились. Вспомнили о предстоящем рейсе. Все чаще капитан видел сосредоточенные, замкнутые лица. Он знал - незримо позвала Земля. Милая, голубая родина...
– Интересное у них изобретение, - сказал как-то Игорь.
– Блюдо возбуждения и воспоминания. Как они говорят - АБЭВ.
– Садишься - и сразу тебе полный эффект присутствия, пожалуйста, что хочешь, - подхватил Ванос.
– Это ты к чему?
– настороженно бросил Ян.
– Попробовать захотелось?
– Как же!
– фыркнул пилот.
– С нашим-то капитаном?
– Ребята, АБЭВ запрещаю, - устало вмешался капитан.
– А почему?
– запальчиво крякнул штурман.
– Хоть чем-то займемся!
– Не надо, - повторил капитан.
– Я так предлагаю, - вставил Ванос.
– Мы остаемся, а ты, капитан, пойди выясни, что за штука. Идет?
– И почему ты против?
– с легким раздражением проговорил Игорь.
– Что это тебе - звезда из антивещества? Четвертое измерение?
Он тогда подумал: что это с ними?.. И сам дал ответ, простой, как все, чему предшествует слишком глубокий опыт. Землю хотят. Землю. Это он увидел в равнодушно сощуренных глазах Ваноса, в небрежной позе Игоря, в колких замечаниях и шутках Яна.
Но он пошел. Пошел узнать.
Едва капитан спустился к прозрачной трехстворчатой двери, как она мгновенно распахнулась. Небольшой холм, по обеим сторонам которого спирально закрученные витки пластмассовых лестниц-эскалаторов. Пустынно, от светлых стен безликих тонов веет прохладой, сверкают движущиеся ступени.
Он поднялся на лестницу, которая быстро домчала его до крыши воронки огромного овального зала, вдоль стен которого вплотную друг к другу стояли прозрачные параллелепипеды, пустые внутри, но с поставленным посредине на пластмассовые подпорки плоским кругом с загнутыми краями. Круг соединялся с полом каким-то матовым конусом. Это и было таинственное АБЭВ - блюдо возбуждения и воспоминания.
Перед блюдом стояло кресло с наклонными держателями для головы. С крыши параллелепипеда свешивались четыре манипулятора.
Почти на всех креслах сидели инопланетяне. Сидели неподвижно, склонившись над блюдами, уперевшись в держатели и устремив отсутствующий взгляд в пространство.
Все-таки это было немного жутковатое зрелище.
Капитан подошел к свободному параллелепипеду. Мгновенно в стеклянной стенке образовалось отверстие. Проход в стене сразу же затянулся. Капитана облепила тишина. Он сел в кресло, которое, изменив форму, плотно облегло его тело, наклонился к блюду. Подбородок уперся в держатели. Капитан посмотрел вниз.
В зеркальной поверхности круга четко отразилось его лицо - слегка раскосые серые глаза, рассыпавшиеся светло-каштановые волосы, плотно сжатые губы...
Потом отражение начало стушевываться, блекнуть и, наконец, совсем погасло. Блюдо потемнело, стало объемным и глубоким, появились странные светлые пятна, их делалось все больше и больше... Проступили какие-то неясные изображения. Вдруг словно что-то взорвалось в памяти, мгновенная яркая черта распорола блюдо...
...Раскаленный шар солнца садился в поле, прижигая траву. В звенящем вечернем воздухе будто запахло палеными ромашками, повеяло густым ароматом запоздало цветущих вишен, низко плывущим над разогретой землей. Над разнотравьем склонились кони, волоча гривы по жарким тяжелым копнам.
В выцветшем голубом небе на распластанных крыльях медленно парит коршун. Стрекочут кузнечики. Облака краснеют в догорающем костре сожженных солнцем трав.
На пригорке примостилась деревушка, принимая в свою единственную улочку узкий ручеек пыльной дороги, уныло петлявшей через холмы. Синие головки васильков в поле ржи. Коршун падает куда-то, загибая крылья. По лугам бежит, широко раскинув руки, кто-то в ярком комбинезоне. Мелькают подошвы, разлетаются на бегу черные волосы, в цветах поет ветер. Человек оборачивается. На загорелом лице пепельным цветом блестят глаза. Над лугами возносится звонкий, почти мальчишеский смех. Это Игорь. И вон еще двое бегут по пояс в колышущейся траве. Ванос и Ян. Все трое громко хохочут, валятся на землю, приминая цветочный ковер.