– Я знаю, – прошептал Армус.

– Значит, ты считаешь Закон неправильным? Ты думаешь, что наши предки ошибались?

– Послушай, Аксен! С тех пор прошли столетия! Мы не можем быть уверены, что все случилось именно из-за бледнолицых. Я знаю только то, что одна спасенная жизнь дороже десятка убитых оленей!

Восходящее солнце озарило верхушки елей. На землю упали их длинные тени. Из шалашей тонкими нитями стал подниматься дым – это женщины разжигали очаги. Свет зари упал и на маленький шалаш, в котором держали бледнолицую пленницу. Ее охранял высокий воин, который больше походил на каменное изваяние.

Близилось погребение убитых, близилось время казни.

Возле охраняемого шалаша вдруг показалась тень – очертание большого животного с ветвистыми рогами. В лучах восходящего солнца люди увидели оленя. Такое зрелище повергло их в восторженное оцепенение!

Олень неподвижно стоял возле шалаша, его ноздри раздувались от учащенного дыхания.

– Хантий! Здесь Хантий! – закричал кто-то из толпы.

Олень встрепенулся, сорвался с места, перепрыгнул через ограду и бросился в лесную чащу. О его присутствии свидетельствовали лишь следы копыт, которыми была усеяна земля вокруг шалаша.

Среди удивленных зевак стояла и Моэма. Переводя взгляд из шалаша на убегающего оленя, она нахмурила брови.

– Хантий! Это был Хантий! – послышался чей-то возглас.

– Сообщите об этом вождю!

– Хантий защищает белую девушку! Он не хочет ее смерти!

Люди принялись бурно обсуждать увиденное. Они никогда не видели Хантия, многие мечтали хоть раз в жизни встретить зверя, легенды о котором передавались из поколения в поколение. Шум толпы с самого утра заинтересовал и других ивасэкийцев, которые стремительно стекались к шалашу пленницы.

Мария провела ночь в мучительном ожидании. Услышав снаружи непонятный шум, она стиснула крестик и стала шепотом повторять молитвы.

Вождь не заставил себя долго ждать. Ему тотчас сообщили о появлении Хантия, и он вышел к своему народу. И хоть следы у шалаша служили неоспоримым доказательством, Фиццу не покидали сомнения.

– Был ли здесь Хантий? – спросил он у людей.

– Был!

– Мы видели его!

– Видели своими глазами!

Маккой и Найра, услышав непонятный шум где-то посреди селения, удивленно выглянули из шалаша.

– Что случилось? – спросила Игнис.

– Там собрались люди, – ответил Маккой. – Похоже, они что-то решают.

Не теряя времени, охотник с женой решили присоединиться к собранию. Игнис, оставшись дома, принялась будить братьев, которые сегодня подозрительно долго спали. Когда девочка прикоснулась к их покрывалам, то поняла, что постели пусты.

– Что здесь происходит? – спросил Маккой, протискиваясь сквозь толпу.

– В селение приходил Хантий, – ответили ему. – Вождь в замешательстве.

– Хантий? – поразился Маккой. – Не может быть…

Тем временем один из воинов вытащил из шалаша испуганную Марию. Девушка увидела сборище людей и решила, что они собрались на ее казнь. Она не знала, что у ивасэкийцев не принято глазеть на подобное зрелище, как это делали в средневековой Европе.

Вождь бросил на нее мрачный взгляд и сказал:

– Сейчас решится твоя судьба, «дочь луны»!

– Что? – удивилась девушка. – Разве вы не окончательно решили убить меня?

Фиццу ей не ответил. Он обратился к людям:

– Считаете ли вы верным принять волю Хантия и сохранить жизнь бледнолицей?

Люди не спешили отвечать. Каждый из них погрузился в раздумья, никто не решался нарушать Закон.

– Если Хантий стал на ее защиту, значит мы должны принять его волю! – осмелилась ответить Моэма.

В этот миг к шалашу подоспели старейшины.

– Великий вождь! – обратился к нему один из них. – Пятнадцать лет назад по велению Хантия мы оставили у себя бледнолицего ребенка. Значит ли это, что нам нужно принять и девушку?

В самый разгар спора в толпе появились Армус и Аксен. Они выглядели усталыми и изнуренными, будто не спали всю ночь.

– На этот раз все иначе, – возразил Фиццу. – Девушку видели арваны.

Чтобы решить этот сложный вопрос, вождь решил вновь собрать Совет старейшин. Люди единогласно подтвердили, что видели оленя у шалаша пленницы. Десять стариков (двое из них умерли от старости) во главе с Фиццу удалились для дальнейшего совещания. За собой увели и Марию.

Толпа стала расходиться. Моэма пристально взглянула на охотничьих сыновей.