Шрифт:
ЦУСИМА
От
топыря
прожектора
а саке к фейерверку
броненосики кушают с
серебра
сервированную
канонерку
альбатросы наши хлюсты
под яблочко’с налиты
с гардемаринами пьют на ты
от революсьен истомы
а умеют ведь черти
топить флоты
свои
откупоривая кингстоны
так что пусть укутанную с головой
в волглое одеяло
канонерку
слепой ее рулевой
сам и да
положит под бортовой
залп
желтого адмирала
эти отдали жизнь как отдали честь
а присягу раздали нищим
и
похоже
японский бог
вообще
свет зашел с хризантемой на зрелище
заголяют как бабе днище
ах Агапэ моя жена
их Агапэ их
всех
смоет волна с лужи театра действий
их язык их
письмена
бескозырочки дырочки под ордена
и чин чин в желтом адмиралтействе
рублевый санкт-петербургский агент
банзай
просеменит
от
рапортовать Микадо
чем заложит будущего
enjambement
10 км от МКАДа
вот он кисточку взял
и
дорогую тушь применя
на дорогой на рисовой на бумаге
с наслажденьем
о чести гордости и отваге
иероглиф
каллиграфически выписывает «хуйня»
он ронин он
сядет к Кремлю лицом
а
душой
в небосвод Хиросимы бери и выше
и
ритуально вскроет себе капот
в стиле Хонда эпохи Позднего Мицубиши.
Москва, 29 декабря 2004
ДАЛЬНЯЯ ДАЧА ЗИМОЙ
Отменный письменный прибор
набрать чернил
бумага
расстрельной белизны
в
портьере в коридор
шевелится в лице вальсок из доктора Живаго
пованивающий герцеговиной хлор.
Ходатайствовали за собрата
тоже
литератор
писали я читал итак
С ума сойти товарищ пантократор
Вы полагаете
э
литератор Пастернак.
Умыт буденною студою порученец
пером поскребышев себе
но
молотов каков
Поэзия
есть свойство тел белковых
в васхищенье
к белков закатыванию шучу товарищ маленков.
Искусствовечно
Умозаключенье в чем мы
здесь
стоп кардиограмма нрзб.
Насколько-ж-мы-йосисарионыч-обреченны
На на всегда
лаврентий валерьянки
писатель тоже мне девчонка не в себе.
Повтор
А ствоведь чно
Здесь умозаключенье в чем мы
как диалектики наоборот обязаны смотреть
в саду смотрю белым
а выше в небе черном
роится снег жужжа по памяти как пчелы
с полей натуры все еще сбирающие смерть.
Повтор черновика повтор
детали
уходят в белые поля пере
ворачиваем лист
Товарищ правда это ад товарищ сталин
Как думаете сам
наш
материалист.
Бы
тушку сердца боль-тоска не свежевала
бы
психануть ребенком в коридор
и стрекоча на этот зимний с кружевами
к калитке где в сугроб
с войны не корчевали
секретный змерз ревень тогда еще майор
и
маргариток вдоль
в грунты снегосуглинка
зарытых в клумбы где
анютины глаза где многолетней арлекинки
захлопнуты
земли
в схватившейся воде.
И
скусство вечно да товарищ вседержитель
Э
дорогой товарищ Пастернак
ах
бох ты мой
как мы писали дачный житель
как наши пальчики писать устали как.
Насколько лампы прочный круг зима сторожевая