вне

культи

фантомные эти боли

после смерти отца не

принадлежащие никому.

Рано или поздно

охреневши от созерцанья свода

фигурант

устремляет взгляд себе параллельно

зависимо от пола качества зала и по краям погоды

и взгляд его ведет себя

привычно

как в дом молельный

Он с ним

обозначает моры бойни и катаклизмы

Он

называет добычу чем-то вроде опыта славы достижения и наживы

то оно и есть

с

точки зрения Господнего Солипсизма

тем и живы

Адонай лаках глупый Адонай натан

совокупно

как

собственно и обещали покуда не обнищали

но

если вдруг опыт подскажет тебе что это не свод

а купол

будь ласка пожми плечами.

Уже в ожидании разрешающего уже

сигнала

ведя за варежку убивать девочку здесь у перекрестка цирка

бьет озноб и ты слышишь писк

это время это

вне

сферы этого ритуала

шипит в дырку

им Барух Ата камони

ежишься

ловишь Себя

на

ладно пускай отчасти

но Сам являешься мейстером церемонии

это же надо же

со Своим участьем.

А что

разве Адонай Ты теперь у нас и не вуайер разве

с

точки Своей зрения

выше или нет

сказанного

того

Кто

любовь в любви

а оргазм особенно при оргазме

со мной разделяет

Весь а вернее Все

Его

Высшее Его Существо

Ему интересно и мне не жалко

когда Существу не жалко что ж мне тогда

Ему

как отдуваясь слегка я одеваться с мокрой все же встаю лужайки

а

мне

интересно

что ведь куда-то должна деваться

музыка

и

там

она продолжаться

одна

когда

выдернут шнур или когтем оборваны провода.

И он вошел в толпу по пояс как в водоем

и успокоил волну рукой

и

каждый мог взглянуть в него как дневной проем

синевой бессонницы подведенный

а

потом

он сказал

пора мне пора

домой

и

в

приемный покой

он нет мы

мы вдвоем войдем мы

где

не

разгибаясь с тех пор мой голос высокий

шьет

одежды для нерожденных.

В легкости произнесения и ловушка

само

про

извольно свободное слово весь полый гулкий любой эй

за

полняет объем

во-во

интересных однако птенцов выводят слепые ласточки Мандельштама

во

чертог наш теней

не

вернувшиеся вдвоем

что если зевая с дна придонных кровавых кружев

как за жабры судорогу взяла намотала воздергивает блесна

в Софии Киевской нет проталкиваясь наружу

совсем ослепнуть

и полностью выговорить

весна.

Москва, декабрь 2004 –

Киев, март 2005

Та к

в очи видно

что

из

вне

и

так

с той стороны сугубо

как дверь откроешь в простыне

а там повестка от суккуба

и распишитесь

на ремне

и

поцелуй в пустые губы

на оборотной стороне.

Та к

удивительно

из

вне

из мира внешнего во вне

так

явственно с той стороны

что берег дальний не иначе

я

видел о тебе

во

сне

лицом к Канавке

пьяный

плача.

Без парапета свесясь в

сны

что были мне причинены

тому уже вслед жизни

паче

а

на

сте

зии лет

кому

дано