— Спиридон, а ты слушать умеешь? А замечать, да примечать? — спросил я.

В голову пришла мысль, как можно было бы использовать Спиридона для своих нужд. Он и так уже приносит нужную информацию и мой вопрос, на самом деле, был лишь подводкой к тому, чтобы я сделал предложение дьячку.

— А ты пошто спрашиваешь? — с настороженностью спросил Спирка.

Чувствует, значит, что хочу его использовать для себя. Ну тогда пойдем иным путем, хитростью.

— Ты в дружине остаться хочешь? — спросил я, будучи уверенным, что сейчас получу строго положительный ответ.

Но Спиридон думал. Только вчера перед сном, казалось, что убедил Спирку не рассчитывать на то, что ему дадут приход в Киеве, или даже разрешат быть при каком храме дьяком. И он принял все мои доводы. Но выспался и вновь оказался во власти своих мечтаний. Мечтать — хорошо, нельзя жить лишь одной мечтой, забывая, что мир многогранен.

— Не ведаю я, уже и заплутал в помыслах своих, — отвечал Спиридон.

— Не важно. Ты пользу принеси и мне и князю. Так, чтобы не погнали тебя из дружины, а князь попросил бы митрополита рукоположить тебя, — говорил я.

— И в чем нужда у тебя? Не верю, что без твоей выгоды и разговора не было бы, — с долей сарказма спросил Спиридон.

— Спирка, нос откушу! Не груби большим людям! — наигранно грозно сказал я.

Что мне нужно было от Спиридона? Так информация. Она самый ценный ресурс во все времена. Почему Спирка? Так у него свободный ход, чуть ли не до княжеского шатра. Меня, как новика, одергивают, не пускают, мол, не положено. А во время переходов, так и вовсе из середины построения выходить нельзя. А Спиридону все можно.

Кроме того, дружина, а сейчас это что-то около ста тридцати человек, как оказалось, не только боевой механизм. Тут ведется и торговля, мена одного на другое. И… я, мать их так, вновь не удел. С новиком без клятвы в дружине торг не ведут. Вот с кем иным, как я понял, пожалуйста, может даже со Спиридоном, но я еще что-то вроде нахожусь в междумирье. Уже не обыватель, но еще не принят воином.

А мне нужна хоть какая-то защита, доспех. Ну куда в бой с одним топориком? Нет, есть еще и копье, но им я управляюсь не очень качественно, лишь кое-как направить в сторону и могу. Шлем дал Мирон. Как шлем, «шапочку». Кругленькая хрень, классифицировать которую никак не получалось. В основном же воины были в шлемах-иерихонках, есть и округлые, но явно получше моего. А начальство носило доспехи еще и со всякой эстетичной напыщенностью. У князя, даже маска железная. Какое же бездумное распыление ремесленных сил! Как по мне, так функционал всегда на войне должен побеждать эстетику. На парадах может быть иначе, но не на войне.

— Отчего ты не спросишь у Мирона? — ожидаемо спросил Спирка.

— А где он? Ты часто видишь нашего десятника? — отвечал я вопросами на вопрос. — И даровал он мне свое старинное рванье. Кольчуга та и короткая и в облипку, шибко движения стесняет.

С этой проблемой можно было бы подойти к десятнику, но Мирона, как и Воисила, иных опытных воинов задействовали в той самой странной операции, когда кого-то побуждают на нас напасть. Скорее всего, десятник не подумал о размере вовсе, потому и дал одну из своих старых и частью порванных кольчуг.

А еще я не особо горю желанием становиться у Мирона его «Спиркой», то есть ведомым человеком, которым можно немножко и поманипулировать. Вот такими подарками и при постоянном участии в решении всех моих проблем, я волей не волей, но стал бы обязанным десятнику. И такое положение дел меня не устраивает.

— Так что нужна мне, Спиридон, броня. Кольчуга, а еще лепей и со вставками, — сказал я.

— Так где же я возьму ее? — возмутился Спирка.

— Возьмешь, — припечатал я, обрубая пути отхода Спиридону.

— Меня люди просят о помощи, кабы единения достичь с Богом, а я о кольчуге спрашивать стану, — все равно дьячок сомневался.

— Вот и станешь, Спирка, станешь. Тут жизнь моя на кону. И не задаром мне кольчуга нужна, — настаивал я.

— Добро! Сразумел я уже. А сколько гривен ты потратить можешь? — тоном заправского коммерсанта говорил Спиридон.

Сколько? За свою жизнь, и за близкого человека можно отдать хоть весь презренный металл, но я все же не стал раскрывать то количество серебра, что у меня было. Уменьшил число.

— Семь гривен, — сказал я.

— Не густо, да не пусто. А киевские гривны? Али каким боком новгородские дошли до твоих рук? — задумчиво говорил Спиридон, рассматривая меня, будто рулеткой мерял. — Великий ты. Кольчугу… но то токмо короткую и брать. А шелом, как я погляжу у тебя есть.

Спирка указал на мою «железную тюбетейку» и рассмеялся. Даже пугать откусанным носом не стал, потому как понимал, что выгляжу несуразно, как для человека из будущего, так, видимо, и для местных. Порой нужно уметь посмеяться над собой, но только не позволять себе быть посмешищем. Наш гогот был дружеским, а еще смех позволяет временно избавиться от напряжения, которое, витая в воздухе, проникало в каждого из дружины.