Шрифт:
Ночью, пользуясь тем, что они лучше знают здание, оставшиеся в живых морпехи пошли на прорыв в сторону железнодорожного моста. По пути бойцы наткнулись немецкую минометную батарею, без выстрелов, штыками и саперными лопатками перебили минометчиков, которые совсем не ожидали увидеть здесь группу старшего лейтенанта Полякова, разжились там трофейным оружием, едой и водой. Потом оврагом добрались до берега Волги. Всего 15 пехотинцев вывел к своим старший лейтенант Михаил Поляков…
Из рапорта 94-й немецкой пехотной дивизии: «22 сентября. Сопротивление в элеваторе сломлено. Мы нашли трупы сорока убитых русских. Половина из них в военно-морской форме — морские дьяволы…».
Глава 8
Госпиталь.
25 ноября 1942 года. Уже прогрохотали тысячи орудий и «Катюш», прорывая оборону фрицев с севера и юга, уже замкнули наши войска кольцо в районе Калача-на-Дону, а «в колечке 22 дивизии»… Как его привезли в Пензу Сережка не помнил, да и о том, что он в этом городе узнал не сразу. Сейчас Серый быстро шел на поправку. Снова пришлось вспоминать о зарядке и физкультуре. А ведь он с ребятами, как попал в 1942 год, ни разу не делал что-то типа зарядки, хотя, во время первого попадания ни дня не проходило без нее. После ранений снова нужно было приводить себя в форму. Сегодня привезли новую группу раненых, Серый помогал их переносить. Сережка подставил плечо солдату, который прыгал на одной ноге, с другой стороны его поддерживала медсестра. Перед ними в дверь приемного отделения заносили носилки с бойцом, закутанным в шинель. При повороте шинель распахнулась, а из рукава шинели выпала бумажка. Сережка посмотрел на упавшую бумажку, посмотрел на носилки, на них лежал мальчишка, лет десяти – двенадцати с забинтованной шеей и головой.
Уже после разгрузки Сережка, почему-то, вспомнил про бумажку, нашел, подобрал со снега, развернул ее:
«Этот мальчик, Толик Курышов, с 28 сентября по 24 ноября находился со мной в торцевом доме № 61 на площади 9 Января. Отражал атаки немцев. Считаю его бойцом своего гарнизона и прошу содействия в спасении его жизни. Гвардии сержант 3-го разведбатальона 42 гв. полка Я. Ф. Павлов».
– Сергей Иванович! – обратился к главному хирургу госпиталя Серый, увидев того идущего в коридоре.
– Так, тезка, не вовремя, все вопросы потом! На операции – прости. Все потом!
Через три дня все же сумел увидеть того мальчика. Ему сделали операцию – удалили осколок, что попал в основание черепа. Лицо его было почти полностью забинтовано. Через 5 дней мальчишка заговорил, но часто терял сознание. Парнишка не помнил откуда он, не помнил фамилию, но знал, что его зовут Алеша.
Через несколько дней в госпиталь пришла женщина, она искала своего сына …
– Да поймите вы! Нет у нас мальчика по имени Толя. У нас всего три подростка: Миша, Алеша и вот – Сережа. – один из врачей объяснял плачущей женщине, при этом показал на проходящего мимо Серого.
А у Сережки в голове вспыхнули слова из записки, что он хранил в тумбочке: «Толя Курышов»!!!
Серый остановился, как будто наскочил на стенку:
– Как Вы сказали? Толя? А фамилия как?
– Курышов… - женщина вытерла платочком слезы. – Я его на каникулы в Сталинград отправила, к сестре своей… Кто ж знал, что немец туда придет?
– А у него какие-то приметы есть? – задал вопрос Серый.
– Какие приметы? – не поняла женщина.
– Ну, особенности… Родинки, нос картошкой…
Женщина всплеснула руками и прикрыла пальцами правой руки рот, помолчала пару секунд, думая:
– Есть! Есть примета! Брат ему на руке наколку сделал «Толя»! Ох, и выдрала я их хворостиной обоих!
– Постойте – ка, у Алешки такая татуировка на руке. Он сказал, что это память о брате.
Они втроем пошли в палату, где лежал мальчик.
Женщина сперва не узнала в забинтованном мальчике сына, потом взяла за руки и, увидев на руке неровные буквы «Толя», заплакала, запричитала:
– Толечка… Живой, нашла я тебя, сыночек!
Мальчика открыл глаза, посмотрел на женщину и спросил:
– Тетенька, а вы кто?
– Толечка! Ты что? Это я, мамка твоя!
– Мамка… - мальчишка немного помолчал, пытаясь что-то вспомнить. – Тетенька, я – Алеша, я не Толя.
– Давайте выйдем из палаты в коридор! – врач приобнял женщину и стал выводить ее из палаты. Сережка в шоке двинулся за ними.
– Как же так!
– рыдала женщина. – Он меня не узнает… Но ведь есть метка на руке… Это его метка – «Толя»! Во и записка, что мальчик принес записку, там написано, что Толя Курышов…
Мама Толи посмотрела на Сережку, который только что принес ей записку Якова Павлова, в честь которого назовут один из легендарных пунктов защиты Сталинграда.
– Послушайте меня. – Врач взял женщину руками за плечи. – Успокойтесь. Такое бывает при ранениях головы – амнезия. Это проходит. Нужно время – память восстановится…
Главврач, при наличии записки и татуировки согласился отдать «Алешу», который Толя его маме для дальнейшего лечения…
В этом госпитале к Сережке приклеилось новое прозвище, правда, не очень отличающиеся от прошлого: был «Сергей – Стреляный воробей», а теперь стал «Пострел» или «Постреленок» (нечто среднее между «пострелом» и «орленком»).