– Деда! Я же ушел и не сказал куда! Меня же ищут! Что я творю!

– Успокойся… Я же тебе что говорил? Все будет так, как должно быть, но и от тебя зависит, как все дальше пойдет, от того, что ты дальше делать будешь, как дальше жить… Верит Он в тебя, что все правильно сделаешь…

– Тогда мне пора, деда, надо возвращаться… Мне еще на Рейхстаге расписываться…

– Тогда, с Богом, Илюша… А то я Его уже и позабыл, а вот ты мне о Нем напомнил… А я ждать тебя буду, береги себя, нет у меня кроме тебя больше никого.

Когда Илья подбегал к комендатуре (он всю дорогу от Деда до поселка бежал – торопился), то заметил, несмотря на раннее утро странную суету.

– Явился не запылился? – встретил Илью лейтенант Белов. – «Кашу» заварил и смылся?

– Какую «кашу»? – не понял Илья.

– Какую «кашу»? Еще спрашиваешь? Издеваешься что ли? Городок гудит, что на допросе ты мальчишку забил насмерть и сбежал. Бывшие партизаны обещали найти и … Сам понимаешь.

– Вот тебе и крестик… - задумчиво выдал Илья.

– Какой еще крестик? – не понял Белов. – Значит так, чтоб партизаны самосуд не учинили, сдавай оружие и давай под арест.

– Как под арест? – опешил Илья.

– Просто, под арест.

Илья лежал на кровати и смотрел в потолок, когда дверь его комнаты, которая стала его камерой, открылась. В комнату вошли в сопровождении лейтенанта Белова несколько мужчин, среди которых Илья узнал командира и комиссара партизанского отряда, в который его привел Егор. Илья встал с кровати, напротив встали партизаны и смотрели на мальчишку с неприкрытым презрением и злостью.

– Молчишь? – начал командир партизанского отряда. –Ты еще жив только потому, что тебя здесь спрятали. Увидел бы на улице, не пожалел бы пули…

– Почему? За что ты так его? У него же все лицо стало синее… Что ты от него требовал сказать?
– это уже комиссар отряда не сдержался. – Если бы я его не попросил прийти сюда, он был бы жив! Если бы я знал…

Все, в том числе и лейтенант Белов, ждали оправданий или истерики от Ильи, но парнишка не зря получил офицерское звание, да и боевой опыт сказался – сперва думать. А потом действовать.

– А почему вы считаете, что я бил Егора? Я же его звал не допрашивать, а помочь мне… Кто пустил слух, что я его бил?

Лейтенант Белов восхитился ответом Ильи. Вместо оправдание – атака, атака по ключевой точке. Тот, кто пустил слух о гибели парнишки переврал события намеренно, а не случайно. А ведь он об этом сперва и не подумал, ведь все казалось просто, умер мальчик, не выдержало сердце, когда увидел одного из своих палачей.

– А кто еще? – удивился комиссар. – Он же только в твой кабинет зашел, а оттуда его уже вынесли!

– Кто вам это сказал? – повторил вопрос Ильи лейтенант Белов.

– Да какая разница! Сказали, и теперь не удастся скрыть, что он убил мальчишку, все местечко шумит!
– начал один из партизан.

– Вы сами себя слышите? Разве кто-то скрывал, что Егор умер в комендатуре? Делал из этого тайну? Требовали молчать? Вы фельдшера спрашивали о причине смерти? – продолжал настаивать Белов.
– Спрашивали?

– Нет… -ответил партизан.

– Так спросите! Она же у вас в партизанском отряде была. Или она вам врать будет?

– Не будет, - согласился командир отряда. – Зовите Любочку!

Через несколько минут в комнату вошла фельдшер.

– Люба! – комиссар не стал рассусоливать. – Скажи, от чего умер вчера мальчик в комендатурской комнате для допросов?

– Николай Викторович, так сказать сложно, но или инсульт, или сердце не выдержало. А, возможно, и то и другое одновременно. Сильнейшее потрясение и остановка сердца.

– А почему у Егора лицо было посиневшим, а местами почерневшим?

– Поэтому и посинело, что инсульт и сердечная недостаточность. – пояснила фельдшер.

– Так его младший лейтенант не бил? Не допрашивал? – не верил старый партизан.

– Да вы что, меня не знаете? Да бы первой за Егорку ему бы все лицо раскровавила! Другого он допрашивал, Егорка ему по мордасам надавал… Да вот… сердечко не выдержало. Да ну вас… Одна радость, бородатые, а ровно как дети! – фельдшер махнула рукой и вышла из комнатки.

Партизаны выглядели ошеломленными от открывшейся правды. Первым сделал шаг к Илье комиссар:

– Ты, это, Илья, не серчай, не подумавши мы это… И шлепнуть хотели, не подумавши…