Голос Клементины вырывает меня из дремоты, и я оглядываю спальню, чтобы увидеть, что она стоит у ванной.

Я поднимаю бровь, встаю с кровати и зеваю, вытягивая руки над головой, пытаясь вспомнить, какой сейчас день и год. Этот сон был хорошим.

Я работал над новым проектом с владельцем дома, который находится примерно в двух часах езды. Бывало, что мне приходилось бронировать мотель на ночь, потому что Фрэнки, ребята и я работали допоздна, чтобы успеть сделать все к сроку, который дал нам владелец.

Сегодня у меня единственный выходной перед тем, как мы закончим работу через две недели. Я решил вернуться домой, так как знал, что Клементина скучает по мне. Розалия уже уехала в Нью-Йорк около трех недель назад, и я знала, как ей одиноко без лучшей подруги.

Мы собирались навестить ее через несколько недель в октябре, а также навестить моего друга в Джерси. Кстати, о моем друге в Джерси: телевизор все еще включен, и по нему показывают репортажи с его тренировок. Сейчас предсезонка хоккея, и он уже показывает отличные результаты в команде "New Jersey Jaguars".

— Да, красавица? — говорю я, поднимаясь с кровати. Она уже повернулась обратно к ванной и шумит, роясь в шкафах.

— Мне нужно тебе кое-что показать, — говорит она приглушенным голосом, отвернувшись от меня.

— Что это? — спрашиваю я, наконец пробираясь в ванную и видя, как она на цыпочках роется в шкафах. Я вздергиваю бровь и провожаю взглядом ее прекрасное тело.

На ней самое красивое розовое платье, которое я наверняка сорву с нее в ближайшие несколько минут, если она мне позволит.

Клементина наконец поворачивается ко мне, ее щеки покраснели, и она выглядит так, будто плакала, но не выглядит грустной.

— Милая? — спрашиваю я, подходя ближе. В этот момент ее взгляд устремляется на раковину, а на ней что-то лежит.

Палочка.

Что-то, что я узнаю, но давно не видел.

— Подожди, это что? — шепчу я, и она кивает. Она берет ее в руки так осторожно, словно она может сломаться, затем подходит ко мне, и я смотрю на нее сверху вниз.

Ее губы почти не пожеваны, и я поднимаю руку, чтобы погладить ее по щеке, прежде чем моя вторая рука переходит к палочке в ее руках.

Очень заметный розовый знак "плюс" на ней горит в моем зрении, и меня охватывает чувство счастья.

— Похоже, ты загадал свое желание, — поддразнивает она, хватая мою руку, лежащую на ее щеке, и притягивая ее к своему животу. Моя большая ладонь практически поглощает весь ее живот, и мысль о том, что он станет еще больше, когда в нем появится мой ребенок, вызывает у меня головокружение. Как ребенок, открывающий подарки на Рождество.

— Girasol, —шепчу я.

Ее хихиканье наполняет комнату, а глаза становятся водянистыми. Я поглаживаю ее живот успокаивающими движениями, а затем убираю тест на беременность на стойку и притягиваю ее к себе, наклоняясь, чтобы обхватить руками ее колени и подтянуть к себе. Она мгновенно обхватывает меня ногами за талию, и я кружу нас по ванной комнате, прежде чем она крепко обнимает меня и прижимается губами к моим.

— Я так сильно люблю тебя, Арло. А теперь…

Ее голос прерывается, когда она снова целует меня, и я чувствую, как ее слезы капают мне на щеку. Я сцеловываю слезы, прежде чем отстраниться.

— Girasol, ты сделала больше того, о чем мог бы попросить. Я тебя очень люблю. И буду любить всегда. До конца моей жизни, Girasol. Вас обоих. Мой Girasol и моего малыша.

— Наш ребенок, — шепчет она сквозь слезы.

Я целую ее, и она крепко сжимает меня в поцелуе. Ее губы расходятся, и я погружаю в них язык. Она хнычет и стонет, и счастье от всего этого проникает прямо в мой член. Я хочу погружаться в нее снова и снова.

Я не уверен, что захочу остановиться после первого ребенка. Моя любовь к Girasol щедра, и я хочу всех детей.

— Ты смотришь на меня так, будто хочешь сожрать меня, а также оплодотворить снова и снова, — говорит она, разрывая наш поцелуй.

— Откуда ты знаешь?

Я дразню ее, целуя шею и вылизывая длинную полоску вдоль ее сладкой и восхитительной кожи. Ее бедра двигаются, касаясь моей талии, и я стону.

— Просто догадка, — хихикает она. — Мы должны найти способ рассказать Розе...