— Яр, иди ко мне, — манит пальчиком, когда подхожу к краю бассейна.

Аня раскрепощенно держится на поверхности. Её алые губки приоткрыты и манят меня. Если вспомнить, что это Анюта, а не девочка на одну ночь, то возникает вопрос: какого хрена, бля, она творит?! Неужели с алкоголем перебрала?

Присаживаюсь на корточки и так же шевелю указательным пальцем в свою сторону. На нас открыто и с интересом пялятся все, кто есть на заднем дворе. Мне плевать, но Аня… Протрезвеет и будет не в восторге от того, что вытворяет. Девчонки смеются неподалеку. Сели на край бассейна и свесили ноги в воду. Наташка открыто снимает на телефон то, что делает Анютка. Что ж сами не стали звездами реалити-шоу?!

Перевожу взгляд на Белого, который тоже просек, что к чему. Одного кивка головой в сторону бывших одноклассниц хватает, чтобы он сорвался к ним и решил вопрос с видео. Прищуриваюсь, глядя на женушку, и беру за руку, когда подплывает ко мне. Глажу по тонким пальчикам, ловлю кайф от прикосновения, но злость, она такая сука, не проходит моментально, и мне до усрачки хочется отчитать мою птичку.

— Давай ко мне, — улыбается, прикусывая нижнюю губу.

В прозрачной воде виднеются стоячие соски. Сглатываю слюну. В боксерах постепенно становится тесно. Неуместное желание вогнать член в тесную киску становится нестерпимым. Скриплю зубами и с улыбкой резко тащу птичку на себя. Она успевает взвизгнуть прежде, чем я прижимаю её к себе и поднимаюсь. Ещё один рывок, и Анютка лежит на моем плече. Матерюсь, не стесняясь окружающих, и несу её к зданию.

— Яр, там моя одежда. Подожди! — пытается выскользнуть из моей крепкой хватки, но не тут-то было!

Шлепаю по голым ягодицам.

— Я тебя накажу, птичка, — хотелось бы произнести эти слова многообещающе, но выходит лишь злобно. — Сидеть не сможешь потом.

— Не смешно, Ярослав… Поставь меня на ноги…

Понимает, что бесполезно со мной сейчас спорить, и затихает, пока я несу её к нашему номеру. Плюю на всех, кого встречаю по пути, и слету бросаю Анютку на кровать. Она охает и отползает к стене, поворачиваясь на спину и пронизывая меня дерзким взглядом. Грудь привлекательно поднимается и опускается, пока я нагло её пожираю. В голове мутно после выпитого. Встряхиваю ей, чтобы прогнать несносный морок.

— Мог бы со мной поплавать, — обиженно дует губы.

На мою привычную Аню этот горящий вариант совсем не похож. Прищуриваюсь, делаю шаг к кровати, расстегивая одновременно пуговицы на рубашке.

— Сейчас поплаваем, любимая. Глубоко нырнем.

Вспыхивает, но задирает нос.

— Не пугай меня.

— Что ты, Анют, это словесная прелюдия, — скидываю рубашку на пол и забираюсь на кровать, помещая мою птичку в капкан из рук.

Стоит отдать ей должное, не пытается убежать и встречает меня расфокусированным взглядом.

Трёмся носами, надсадно дыша. Губы в миллиметре друг от друга. Кажется, что я пью дыхание своей девочки и моментально пьянею от него. Это, блядь, невероятно до учащенного пульса. Облизываю свои губы, задевая слегка её алые створки. По спине пробегает волна возбуждения. Вдоль позвонков. Бьет точно в цель. В паху сводит от прилива крови. Давлением поднимает самый важный орган на данный момент.

— Яр… — выдыхает Аня мне в губы.

Провоцирует на поцелуй. Хочу впиться в нее, но торможу, наслаждаясь вот такой шаловливой близостью, когда можно распалять друг друга до предела.

Её грудь вздымается. Соски через тонкое влажное кружево касаются моей грудной клетки. Это особый секс в самых красочных проявлениях. Он заставляет фантазию работать на полную катушку, хотя мозг позорно отключается.

— Не пойдешь к ребятам? — шепчет Аня, потираясь губами о мои губы.

Сглатываю слюну, как верная псина.

— К херам этот слёт, — кончиком языка прохожусь по её нижней губке. — завтра кофе с ними попьем.

Птичка хихикает, раздвигает ноги, приглашая меня к десерту, которым я планирую наслаждаться всю ночь.

Всю, сука, долгую ночь буду её залюбливать.

Двигаю бедрами одновременно с языком, который проталкиваю в приоткрывшийся ротик. Она такая сладкая. Наши алкогольные пары смешиваются. Слюна тоже. Анютка стонет прямо мне в рот. Это пиздец как возбуждает. Снова толкаюсь бедрами. Ничтожные слои одежды скоро вспыхнут между нами. Веду пальцами по ребрам и подбираюсь к груди. Поднимаюсь, опираясь на левую руку, а правой ныряю за влажное кружево бюстгальтера. У птички очень нежная кожа, как бархат. Трогаю осторожно, а потом сминаю, выбивая из нее стон. Целую глубоко, провожу языком по её языку, небу и деснам, задевая зубки. Как же хочется, чтобы она покусала меня!

С рыком отрываюсь от нее и кусаю за шею. Сжимает меня бедрами. Толкаюсь в ответ своими. Я рычу. Она стонет. Так сладко… Так вкусно… Блядь!

Добираюсь до груди и впиваюсь в сосок через ткань лифчика. Анютка прогибается в пояснице. Член призывно дергается. Ещё парочка таких горячих стонов, и я кончу, даже не попав в тугую киску.

Отодвигаю кружево лифа вниз и уже не пытаюсь себя сдерживать. Накидываюсь на нее, как голодный зверь.

— Моя девочка… Ты очень вкусная… Сладкая… Нежная… Р-р-р… — снова возвращаюсь к губам, расстегивая ширинку.