– Что это… Это щит?

– Ну… не совсем, – пес постучал костяшками пальцев по черному ящику. И в глубине черных камней внезапно заблестела жизнь. Глазки синхронно мигнули. Под краем панциря что-то заерзало, и салон автомобиля заполнил тонкий мелодичный свист. Создание плавно приподнялось над своей коробкой на многочленистых шипастых ножках и как будто бы восторженно осмотрелось. Пес сунул палец куда-то под брюхо крабика и тот внезапно открылся, издав мягкий щелчок и протяжный скрип – точь-в-точь как дипломат или как раковина моллюска. Создание воспользовалось моментом и общупало руку пса длинными шершавыми усиками, непонятно откуда растущими. Внутри этого живого краба на мягкой, теплой, похожей на замшу подстилке лежал новенький биобук, точно такой же, как старый, но сияющий свежестью. Рядом с ним в плавных углублениях – периферийные части от него: портативная ручка с колбой образца грибка, несколько заботливо свернутых в кольца проводков и дополнительных трубочек и, конечно же, внешнее хранилище. Большой кварцевый блок с распластавшимся внутри драгоценным грибком,похожим на черный волокнистый туман, был заполнен прозрачной, только что обогащенной питательной смесью.

Кошка замерла на своем месте, прижав руки к щекам и вытаращив глаза. Сложно было понять, что за чувства скрывались за этим жестом. Фауст настороженно следил за реакцией кошки, подумав вдруг, а не в ужасе ли она от членистоногого чуда КС-ной биоинженерии.

– Это Arthropodibus facultatem! Господи, Фауст! Это живой Arthropodibus! – затараторила Кира, нервно встряхивая лапами и задыхаясь от переполнявших ее чувств.

Пес с облегчением выдохнул и кивнул.

– Значит, знакомая штука для тебя.

– Знакомая?! Да я прочитала о них все, что только нашла! Я всю жизнь мечтала хотя бы глазком увидеть такое чудо, да не смогла найти мастера, который бы делал хоть что-то из того, о чем написано в энциклопедиях!

– Ну потому что все мало-мальски нормальные биоинженеры завербованы нами, – с презрением и гордостью фыркнул пёс.

Кира с трепетом прикоснулась к оранжевой броне живого сундучка. Провела пальцами по кромке, дотронулась до еле заметных ямочек за черными бусинами глазков. Краб довольно качнулся на ножках, приветственно уркнул, выпустил откуда-то из-под себя маленькие острые клешни, и тоже в ответ начал ощупывать руки девушки.

– Какая красота… Это не симбиотические связи, она явно выращена полностью! Из пробирки! Она же маленькая, да? То есть вырастет еще, – кошка поддела внутренний замшевый язычок, на котором лежал ее бук и заглянула под него, во второе потайное отделение. По центру брюха, под полупрозрачной плотной пленкой быстро сокращалось сердечко существа, гоняя по тонким сосудам темную густую жижу. – Фауст, это потрясающе! И смотри, аппаратура так хорошо уместилась! Как будто влитая. А можно этим немного попользоваться? Я заявление напишу, под свою ответственность…

– Она твоя. Это подарок, – выпалил пёс и понял вдруг, что почему-то сильно волнуется.

Кира замерла. Он увидел, как по всему ее телу поднялся подшёрсток.

– Я попросил знакомого биоинженера вырастить для тебя крабо-сумку специально под размер прототипа, если честно, еще до того, как ты его разбила. Наверное, это был только вопрос времени. У меня просто дыхание перехватывало иногда от того, как ты таскала такую чувствительную аппаратуру чуть ли не в холщовом мешке. Так что давно уже вынашивал мысли предложить тебе что-то такое. Да, она еще маленькая. Но когда вырастет, станет скорее всего ярко-красной и емкость второго кармана тоже увеличится.

Кошка повернула к нему свое лицо. И без того выразительные, подведенные светлым естественным ободком глаза казались просто огромными из-за расширившихся черных зрачков, губы еле заметно дрожали, а грудь вздымалась и опускалась под легкой хлопковой майкой, что кузнецкие меха. «Вот черт», – подумал пес, чувствуя, как в груди сворачивается клубком сердце, накручивая на себя заодно жизненно важные артерии и жилы со всего тела.

– К тому же они очень верные и довольно умные, – поспешил продолжить он, чтобы заболтать волнительность момента. – Если ты дашь ей имя и угостишь каплей своей крови, она никому не позволит прикасаться к твоим вещам без твоего разрешения и будет выполнять голосовые команды.

– Ты попросил сделать это… для меня?

– Ну… – Фауст стушевался. Это были странные чувства. Он злился на нее за Мемориум, да. Но в то же время не сожалел о подарке ни секунды. Напротив, увидев письмо о том, что краб и биобук готовы, он обрадовался и разволновался. Ему хотелось сделать ей подарок, и это желание было больше и важнее его злости и обиды.

Кира отвернулась от него и закрыла лицо руками. Она плакала. Пес растерялся еще сильнее. Он помолчал. Из-за ее ступора пес чувствовал себя дураком. А ее слезы его и вовсе напугали и разозлили. Так что он старательно делал отстраненное и скучающее выражение лица, пытаясь при этом успокоить бушующее внутри пламя.

– Я надеюсь, ты плачешь не потому что до коликов боишься членистоногих, – в итоге сухо произнес он, смотря в окно.

Кира хлюпнула носом и наспех вытерла глаза лапами.

– Нет. (Хлюп). Нет, не боюсь. Я плачу, потому что мне много лет никто ничего не дарил. Вот так. (Хлюп). Персонально. И потому что это вообще. Ну просто. Неожиданно. Очень и приятно. Это очень приятно, и очень неожиданно.

Хоть она и попыталась взять себя в руки, но эмоции все же победили. Фауст заметил ее резкое движение и дернулся в сторону. Не сиди они в тесном салоне автомобиля, рассчитанного к тому же на людней, то он, наверное, и вовсе бы отскочил от нее, как испуганный подросток. Но здесь место для маневра было ограниченно, так что Кира беспрепятственно обняла его обеими руками за шею и зажмурившись вжалась мокрой горячей моськой в его ключицу.