– Спина. Грыжа… Прихватила.

Слава тебе господи, ему хватает ума не уточнять, сможем ли мы продолжить. Потому что я вообще не уверена, что смогу пошевелиться. Даже чтобы просто принять более подходящую позу. Боль нестерпимая, адская. Я могу думать лишь о ней, медленно цедя воздух сквозь зубы, чтобы не завыть в голос. Ноги немеют. Спазмы, похожие на схватки, но только в спине, разгоняют боль. Слезы текут по щекам непрерывным потоком.

– Так, Кать… Я тебя сейчас отвезу в больницу…

– Как ты себе это представляешь? Я пошевелиться не могу!

– Совсем? – зависает Стрельников. Следом опять слышится латексный шлепок, правда, уже не такой задорный, и звук застегивающейся ширинки. Не будь боль такой интенсивной, я бы, наверное, все же застыдилась в этот момент. Но она была – яркая, концентрированная, изматывающая. Выжигающая напалмом любые другие чувства…

– Совсем. Ноги отнялись.

– Пиздец, Кать… Просто жесть.

Стрельников невесело смеется. Я ему вторю, неосознанно усиливая болевые ощущения.

– А-а-а-а…

Да блин! Рожала – не орала. А тут – просто сдохнуть!

– Я сейчас хоть юбку одерну, Кать.

– Давай. Слушай, может, у тебя есть какой-нибудь нимесил?

– А он поможет?!

– Вряд ли. Тут колоть надо. Но хоть попробуем.

Миша достает аптечку. Вываливает содержимое на кресло у моего носа.

– Нет. Ничего. Кать, давай ты попробуешь все-таки лечь? Надо же как-то в больницу.

– Не надо в больницу. Домой отвези. А там я скажу, что купить в аптеке.

– Давно это у тебя? – заговаривает мне зубы, пока я кое-как бочком, с матами и стонами пытаюсь устроиться на заднем сиденье.

– Года полтора. Сказались «шикарные» условия содержания, – хриплю, обливаясь потом. Стрельников от волнения аж посерел. Да уж. Явно не так он планировал со мною ебстись. Ржу, одновременно с тем рыдая от боли. Ну что со мной не так, а? Верила бы в сглаз – так уже бы отправилась снимать порчу.

– Вот! А говорила, не выйдет. Ногу еще подожми, чтобы дверь закрыть.

Кусая до крови губы, с трудом шевелю ногой. Миха хвалит меня, подбадривает. И, наконец, захлопывает дверь. Хотя радоваться, конечно, рано. Впереди еще дорога. В таком состоянии для меня малейшая выбоина на ней – мука. Видно, понимая это, Стрельников едет аккуратно. Будто его джип под завязку загружен бесценным китайским фарфором. Но я все равно скулю, вгрызаясь зубами в предплечье.

– Что купить?

– А-а-а-а?

– Ты говорила, что знаешь, какие уколы ставить. Как называется препарат?

Называю. Добавляю, что ко всему прочему еще нужно купить шприцы и спиртовые салфетки. К тому моменту, как мы добираемся до дома, Мот уже ждет нас с пакетом из аптеки, сидя на скамейке с Валеевым.

– Блузку надеть сможешь? – сквозь волны топящей меня боли просачивается интимный шепоток Миши.

Твою ма-а-а-ать.

– Шутишь? – хриплю я.

– Ну, тогда я на тебя свою футболку наброшу? А то как-то…

Да понятно! О нас теперь черте что подумают, да? Впрочем, стыд, наверное, потом придет. А пока – просто похер. Стараясь дышать по схеме, как учили, чтобы справиться с болью, слышу краем уха мужской разговор. Затем дверь со стороны моей головы открывается. И по ворвавшемуся в отфильтрованный системой климат-контроля аромату ладана и амбры я понимаю, что на меня смотрит Таир.

– Хм…

Неодобрительно? Да плевать.

– Сможешь идти?

– Нет, – цежу.

– Значит, так поступим – я тебя сейчас уколю. Полежишь тут, пока укол подействует, а там придумаем, как тебя эвакуировать.

– Вы уколете?

Нет, на самом деле больно так, что плевать вообще. Я бы не отказалась, даже если бы вместо обезболов он вколол мне убойную дозу яда. Но уточнить для порядка надо.

– Ну а зачем врача дергать, если я умею?

– Ладно. Давайте. Если подействует.

– А бывало, что не брало?

– Бывало, первые три-четыре дня я даже перевернуться на бок не могла от боли.

– Под препаратами? – удивляется Валеев. А мне на него рявкнуть хочется – давай ты уже, ставь свое обезболивающее, твою мать! Но прежде чем слова успевают сорваться с губ, я слышу, как трескается, открываясь, ампула. И шипит набираемое в иглу лекарство. Он просто зубы мне заговаривает, отвлекает, а я психую. Вот же дура.

– Юбку задрать, я так понимаю, ты тоже сейчас не сможешь?