Дядя Фёдор, пёс и кот стали гражданочку разглядывать.

— А что она сделала? — спрашивает Шарик. — Её милиция разыскивает?

— Ничего она не сделала. Это я её разыскиваю из соображений дружбы. Она где-то рядом живёт в окрестности. Вы, случаем, в наших краях её не встречали?

— Не встречали, — сказали Шарик и Матроскин. А дядя Фёдор промолчал.

Печкин полюбовался на фотографию и спрашивает:

— А вот что вы можете, глядя на эту гражданочку, сказать про неё? Какие у вас предположения?

— Я могу сказать, глядя на эту гражданочку, что она от кого-то отрезана, — сказал Матроскин.

Потом добавил:

— А предположение у меня такое — значит, тот, кого отрезали, красивше был. Скорее всего это подруга была задушевная.

— А я могу сказать, что эта гражданочка из высшего света, — предположил Шарик. — Вон у неё какая хала на голове.

— А я эту гражданочку встречал, — сказал дядя Фёдор.

Печкин сразу оживился:

— Она что, рядом дачу снимает? Или на велосипеде проезжает? Очень она очаровательная, эта гражданочка, в смысле дама.

— Недавно её по телевизору показывали, — сказал дядя Фёдор.

Когда Печкин узнал, что его даму сердца по телевизору показывали, он ужасно загордился.

— И что же она делала в телевизоре? — спросил Печкин.

— Кажется, она песню пела, про море. А почему это, дядя Печкин, она вас интересует?

У Печкина в голове сразу стихотворение всплыло: «Море бушует, клокочет, камни срывает со дна…» Он совсем застеснялся и сказал:

— Это у меня чисто личное. Почтальонское.

И свою тайну открывать не стал.

Дядя Фёдор спросил его:

— А скажите нам, дядя почтальон Печкин, к вам на почту никаких новых писем не поступало? Таким гражданам, которых раньше не было?

Печкин подумал и говорит:

— Поступало. Я точно помню, было одно такое необычное письмо в жёлтом конверте. Оно господину Кривоногу в мотель «Простоквашино» пришло.

Услышав это, дядя Фёдор серьёзно задумался. Какая-то мысль у него в голове крутилась, только он никак не мог её за хвост ухватить.

Время в Простоквашино течёт по-разному. Утром оно медленно-медленно течёт, неторопливо. К обеду убыстряется. А вечером так быстро течёт, что не угонишься. Все начинают быстро-быстро двигаться, как в ускоренном кино.

Вот в медленное утреннее время мама с папой приехали. Мама так медленно с порога сказала:

— Вы знаете новость? У вас в селе Троицком интересный концерт будет. Я в газете прочитала. Певица Виолетта Серебряная будет выступать.

— Что это за певица такая? — спрашивает дядя Фёдор.

— Как, вы не знаете? Она самая знаменитая. Она так хорошо поёт, что ей костюмы из Франции выписывают.

— Что же она такое поёт, что ей костюмы из Франции выписывают? — удивился Матроскин.

Мама задумалась и молчит. Дальше разговор пошёл в убыстрённом вечернем темпе.

— Может, она народные песни поёт? — спрашивает Шарик.

— Нет. Только не это.

— Может, она тяжёлый рок исполняет, — говорит папа.

— Нет, не тяжёлый рок.

— Может, романсы? — пытает Матроскин.

— И не романсы вовсе.

— Так что же она такое поёт? — спрашивает дядя Фёдор.

— Вот пойдём на концерт и всё узнаем, — рассердилась мама.

Потом медленно они пили чай со сливками. Матроскин угощал родителей пышными булочками. А Шарик показывал им свои фототрофеи за последний месяц.

— Я сейчас натюрмортами увлёкся. В стиле импрессионизма. Вот смотрите — это что?

— Подсолнух в траве, — говорит папа. — Очень сочная картинка.

— Нет, — говорит Шарик. — Это не подсолнух в траве. Эта работа называется — «Жёлтое на зелёном».

— А это? — спросил папа про два таких же подсолнуха в траве.

— Эта работа называется «Два жёлтых на одном зелёном».

— А эта работа, — сказал папа, посмотрев очередную фотографию, — наверняка называется «Четыре жёлтых на одном чёрном»?

— Нет, — возразил Шарик. — Эта работа называется «Яичница из четырёх яиц на сковородке». Это реалистическая работа.

И наконец, когда всеми новостями обменялись, родители спросили: