Трифон притащил с собой кувшин того самого ядрёного бабкиного кваса, не забыв предупредить:

– Если что, Антон, скажешь бабе Нюше, что ты выпил!

– Скажу, скажу, - согласился я.

– Завтра за грибами пойдёшь, - вдруг подал голос Жихарь. – Возьми буханку черного хлеба и горсть конфет…

– За какими грибами? – удивился я.

– Родительница твоя с бабкой собрались завтра с утра идти в лес за грибами, - терпеливо пояснил банник. – Возьми хлеба черного и конфет любых горсть. Войдешь в лес, положишь на любой пенек и скажешь: «Прими, лесной хозяин, мой дар!». Понял?

Я пожал плечами.

– Это лешему что ли подарок?

– Подношение! – сказал Жихарь. – И не лешему, а лесному хозяину. Леший это леший. А лесной хозяин есть лесной хозяин! Старик-лесовик.

– А у него имя есть? – поинтересовался я.

– Есть, - усмехнулся Жихарь. – Только он тебе сам его скажет, если захочет.

– А подношение ему, - добавил домовой. – Чтобы он тебя не блудил. Ты ему уважение высказал, а он тебе, глядишь, и на грибы хорошие выведет, и ягодкой угостит, и в лесу не заблудишься. Понял?

– Ой! – вдруг вспомнил я. – Я ж вам тоже угощение привёз! А тут с вами совсем закрутился, забыл!

Я вытащил из сумки, которую взял в баню, два пряника – тульских. Протянул, сначала один Жихарю, потом другой Трифону. Жихарь степенно кивнул, поблагодарил. А вот домовой обрадовался, сразу засунул в рот, откусил большой кусок, стал сосредоточенно жевать:

– Мммм… Вкусно! Спасибо, хозяин!

Глава 13

Лесные приключения

Maman меня подняла аж в пять часов утра. В пять часов! Я дома так никогда не вставал.

– Одевайся! – скомандовала она. – Завтракать и пошли!

Наскоро перехватив по бутерброду с маслом и сыром, запив чаем, мы выдвинулись в лес. Бабка и maman взяли корзинки. Точнее, корзины, здоровые, в такие половина меня влезло бы! Ну, в крайнем случае, четверть точно! Я ограничился старым жестяным ведром, в которойй, памятуя совет Жихаря, положил полбулки черного хлеба и горсточку карамелек. Сверху накинул матерчатую сумку-авоську.

– Сейчас такие боровики пошли! – сообщила баба Нюша по дороге. – Народ мешками собирает.

Мы прошли луг за огородами, по хлипкому мостику перешли реку.

– Водяного-то уняли, - сказала бабка. – Вот как Антон уехал, так сразу и пропал злыдень. Кто-то его извёл. Не иначе, как Василь Макарыч, - добавила она шепотом. – Народ теперь купается, не боится. А ведь Ильин день прошел. Всё, купаться нельзя. Олень в воду пописал.

Лес начинался почти сразу за рекой. Maman с бабкой прошли вперед.

Хотя какая бабка? Баба Нюша теперь выглядела максимум на 50-55 лет. Даже морщины и те на лице почти исчезли. Да и дед Паша на деда уже совсем не смахивал. Вчера вечером, когда уже я спать направился, приехал с работы на персональном «Уазике», выскочил из кабины, как молодой. Сел за стол, налил полстакана самогонки, выпил одним лотком, крякнул:

– Хороша самогоночка! Аж душа горит. Жаль, только забирать перестала!

Он посмотрел на меня:

– Твоих рук дело, Антошка?

Я в ответ только пожал плечами. А что сказать? И дед, и бабка наверняка обо всём догадались, считая меня каким-нибудь колдуном или знахарем. Я хихикнул – мол, только маленьким! Дед понял смех по-своему.

– Ты назад-то возвернуть можешь насчет этого? – он щелкнул себя по кадыку. Я мотнул головой, мол, не получится.

– Жаль, - вздохнул дед.

Я притормозил, остановился, достал из ведра хлеб, конфеты, огляделся. Впереди чуть слева на полметра столиком возвышался пень спиленной то ли сосны, то ли ели. Спил был давнишний, верхушка успела уже почернеть. Пенёк выглядел эдаким детским столиком, не хватало только стульчиков вокруг.

Я выложил хлеб, рядом положил карамельки:

– Прими в дар, лесной хозяин, от души!

Ничего не произошло. Молния в пень не ударила. Гром не прогремел. Всё так же светило солнышко.

Я побежал догонять родичей, не оглядываясь на пенёк с подношением.

Поначалу лес был исключительно хвойный, сплошные ели и сосны. Причем, чистенький, словно ухоженный. Кустов всякого рода мало. Кругом мягкий зеленый мох. Мы шли растянулись цепочкой, чтоб охватить максимально большую площадь. Я шел крайним слева. В середине – бабушка. Maman заняла позицию справа. Баба Нюша обернулась ко мне и ехидно поинтересовалась: