Р.: – Это расслоение и разобщает наш народ. А любой разобщённый народ становится более уязвимым для его соперников. В свою очередь, мы начинаем чувствовать угрозу извне, противостояние требует дополнительных расходов на вооружение. Вот нас и начинают считать потенциальными агрессорами.

С.: – В нас крепко засела привычка постоянного противопоставления другим странам и народам. Всё время разделяем: «мы» и «они».

Р.: – Да, мы часто слишком вызывающе и с большими претензиями утверждаем себя в мире, а то становимся в позу отвергнутого компанией подростка.

С.: – Мировую общественность поражает наша коррупция. Немыслимое воровство чиновничества, патологическая жадность, нежелание держать себя хоть в каких-то рамках вызывает в цивилизованных сообществах, где коррупции почти нет, брезгливое желание от нас отодвинуться так же, как мы реагируем на воришку, которого в автобусе поймали с поличным.

Р.: – То есть иностранцы видят, что у российского начальствующего контингента нет даже понятия о человеческой чести. Это, пожалуй, и есть главное, за что нас не уважают. Мы то и дело бьём себя кулаком в грудь, занимаемся самовозвеличением, чем вызываем у других народов желание поставить нас на место, давать нам заведомо заниженные оценки. Никак не хотим отказаться от советской, особенно хрущёвской, риторики типа «мы самые-самые», «мы всех обгоним», «мы впереди всех». Заявления подобного типа уже снова раздаются на некоторых каналах телевидения.

С.: – Только бы мы не начали грозить всем показать кузькину мать.

Р.: – Не дай Бог! Наши доблести должны проявляться максимально в делах и минимально в словах.

С.: – Однако мы никак не хотим признать свои грехи, особенно в годы сталинизма. Публичное признание своих неблаговидных и противоправных деяний мы расцениваем как слабость, как поражение. С советских времён считаем себя всегда правыми.

Р.: – Мы в этом качестве тоже меняемся. М. Горбачёв сознался в расстреле нашими службистами тысяч польских офицеров в 1940 году, Б. Ельцин извинялся за допущенные ошибки во время своего правления. Но важнее покаяние не на словах, а на деле. Самое главное: мы покаялись за сталинизм самим фактом сужения контролируемой Москвой территории до размеров РСФСР в послевоенных границах, хотя многие и сожалеют об этом.

Сердитый: – Из высказываний, характеристик в печати относительно нас, русских, невозможно вынести определённое представление о том, кто мы такие, как к нам относятся граждане других стран, настолько разнообразны и подчас диаметрально противоположны мнения и оценки. Причём эти суждения и характеристики часто выносятся безапелляционно, с полной уверенностью, что так и есть на самом деле. Неспроста возникло выражение «загадочная русская душа».

Рассудительный: – Люди в эти три слова вкладывают, в частности, нашу неоднородность. Любой большой народ невозможно охарактеризовать общими словами, а русский тем более. Нельзя также судить односторонне о взаимоотношениях нашего народа и какого-то другого. Понятие «русские» охватывает чрезвычайно разнообразные типы личностей. Мы – слишком противоречивое общество, отличаемся от других пестротой, крайне широким для одной нации диапазоном свойств по многим параметрам, во всех аспектах – в социальном, психологическом, интеллектуальном, культурном, деловом, нравственном, в образе жизни и мышления, в уровне культуры разных групп населения и во многом другом. В этом наша сила, но и наша сложность: из-за этого мы никогда не могли ясно и чётко донести до граждан других стран свои приоритеты. Поэтому нас считают непредсказуемыми, от нас ждут кнута и пряника одновременно. И представители других народов, и мы сами, пытаясь назвать типичные черты русского человека, постоянно натыкаемся на противоречия, которые не дают сделать однозначный вывод. В России можно встретить самых рафинированных высокообразованных эрудированных аристократов с породистыми чертами лица, с самыми изысканными манерами, каких не так легко найти даже в Западной Европе, – и людей на уровне средневековых степняков-кочевников; титанов мысли, виднейших философов – и воинствующих неграмотных невежд.

С.: – А на любом вокзале можно увидеть вконец опустившихся бродяг, абсолютно одичавших изгоев общества.

Р.: – В России много талантливых людей, в том числе среди бездомных бродяг, либо спившихся, либо отвергнутых, отчаявшихся. Мы сами горазды на экстремальные оценки самих себя. Наши граждане либо говорят: нация пьяниц, лодырей, хамов, агрессивных людей. Либо мы – чуть ли не все сплошь талантливы, трудолюбивы, добрейшие натуры, необыкновенно отзывчивы и т.д. Может быть, наша нетерпимость к «инакости» – реакция на нашу неоднородность во всём, на присущее нам

многообразие русских характеров, чересчур широкий диапазон

социально-психологических типажей у одного народа.

И мы подсознательно стремимся уменьшить этот огромный разброс свойств, нам хочется бoльшей похожести друг на друга. Мы – сплав самых разных народов. Хотя мы и произошли от западных и южных славян, по пришествии на север породнились с финскими, прибалтийскими племенами, добавили скандинавский кровей. Но мы также потомки скифов, сарматов, готов, удалых степняков – половцев, хазаров и других тюркских народов. Русские князья женились на знатных половчанках. А после распада Золотой Орды мы слились с татарами, башкирами. Хотя основа у нас славянская, и язык, конечно, тоже. Мы потому и красивы внешне, особенно женщины, что сплавлены из очень разных племён и народов, весьма отстоящих друг от друга. Живучи и талантливы мы тоже поэтому.

С.: – В итоге нас наградили эпитетами вроде «дикари», «русские медведи», а то и вовсе говорят, что мы – никакие не славяне, а татары.

Р.: – Да, были среди нас почти дикари, но были и достигшие наивысшего для своего времени уровня культуры. Например, в Великом Новгороде в XII-XVI веках было много грамотных людей среди бояр и торговцев, ремесленников и крестьян, читать и писать умели мужчины и женщины – если судить по тысяче с лишним найденных в городе берестяных грамот с посланиями, списками, с детскими ученическими упражнениями. Даже в Европе в то время грамотные были только среди духовных лиц и вельмож. Три с половиной столетия в XII – XV веках в Новгороде существовала республика, то есть вполне реальная по тем временам демократия. Самые важные вопросы решало вече – собрание горожан, что фактически было народным волеизъявлением. Роль варваров здесь сыграли сначала Александр Невский, жестоко распространивший монгольскую власть на Новгород, потом московский великий князь Иван III в 1478 году и московский же царь Иван IV в 1570 году, которые привели в этот благополучно существовавший русский город русские же войска, разгромили его с необыкновенной жестокостью, уничтожили тысячи людей. Налицо – огромная разница в уровне культурного развития: цивилизованности новгородцев и азиатского варварства тогдашних московских правителей. Новгородская земля могла ещё в I тысячелетии новой эры закрепить за собой статус норм, образа жизни, быта, политического устройства по европейскому образцу, предварив на 500 лет раньше замысел Петра I об организации на Руси кусочка Европы.