А опыт у меня есть. Отец в прошлом году решил поиграть в воспитателя и запер меня в комнате. Видел бы он свое лицо со стороны, когда я ее выбил. Пришлось прошерстить интернет, чтобы понять, как это правильно делается.

Так что в любом случае я бы вышел и отсюда. Но вот уверенность, что Панкратова вернется, была железобетонной просто. Поэтому в какой-то момент бахнулся на кожаный диван, стоящий у стены, чтобы ее подождать, а потом вырубился. Собственно, Панкратова меня и разбудила, когда вернулась. В полной тишине мой сон становится глубоким, но при этом более чутким.

— Цифры, — заталкиваю Майю в раздевалку и закрываю дверь, подпирая ее ногой. — Как ощущения? Нравится?

— Выпусти меня! — орет, долбит по двери и переходит на сверхзвуковой визг.

— Не нравится. Понял. Цифры, — повторяю, но она явно не слышит из-за своего писка.

— Я боюсь темноты. Тут темно.

— Включи свет, — улыбаюсь. — Там есть выключатель.

— У меня клаустрофобия!

— И инфаркт миокарда, судя по всему. Завязывай вопить. Пароль говори, и пойдешь домой.

Майя затихает на время. Ладно, подождем. Впереди вся ночь.

— Согласен. Давай помолчим. Я сегодня ж точно никуда не спешу.

— Три, — всхлипывает. — Семь. Восемь. Два.

Ввожу. Подтверждаю. Срабатывает. Убираю ногу, и дверь медленно открывается.

Майя этого сообразить не успевает. Хочет в очередной раз долбануть кулаком по двери, но рассекает рукой воздух и вываливается из дверного проема прямо мне под ноги.

Перехватить ее не успеваю.

— Ненавижу тебя, — шипит, упираясь коленками в пол.

— Вставай уже, — поддеваю ее под локоть, напарываясь на сопротивление.

— Убери от меня руки. Не трогай.

Пока она дергается, я снова цепляю ее за шиворот и подтягиваю вверх.

— Ты… Просто… Просто, — смотрит на свой телефон в моих руках. — Верни.

Голос у нее поменялся. Ни намека на издевку, как было днем. Я бы даже сказал, она вот-вот разревется.

— Я же говорил, что похожу с твоим, пока ты не вернешь мой. Ты глухая или туго соображаешь? Что тут у нас, кстати?

Открываю ее переписку с Мельниковой. Бегло читаю.

«Что, если Мейхера не откроют, Майя?! Что, если никто туда не заглянет? Вдруг там проблемы с вентиляцией или у него клаустрофобия? Что делать? Что мы натворили? Мне страшно!»

Да, те еще мстительницы. Ухмыляюсь, а потом выхватываю следующее предложение.

«Если он не придет домой, родители будут его искать, и тогда нам влетит еще больше!»

Внутри мгновенно закручивается буря эмоций. Все до одной уходят в жесткий негатив, просто потому, что мои родители вряд ли вообще сообразят, что меня или брата нет дома.

То, что произошло четыре года назад с Олькой, было для меня ярким и очень поучительным примером…

Четыре года назад сестра часто где-то пропадала. Связалась с каким-то уродом, который тянул из нее деньги, а ее саму — на дно. Родителям было на это плевать, и на ее вечное отсутствие, и на тех, с кем она дружит. Им в принципе на все, кроме себя любимых, плевать. А потом, ночью раздался звонок из полиции. Авария. Трое погибших, одна выжившая. Наша Оля выжила. Если это теперь вообще можно назвать жизнью.

Моргаю, сбивая наваждение воспоминаний, и перевожу взгляд на Панкратову. Стоит вся нахохленная. Молчит.

— Мстители из вас с Мельниковой никакие, конечно, — улыбаюсь и прячу ее телефон в свой карман.

— Не смей читать мои сообщения.

— Ты же мои читала, — улыбаюсь шире. — Так что потерпишь.

Майя фыркает и складывает руки на груди.

— Ты же понимаешь, что я это просто так не оставлю? И ты, и Мельникова…

— Веру не трогай! Я тебя закрыла, разбирайся со мной.

Занимательно. Что за тяга спасать тех, кто сам себя спасать не захочет при любом раскладе?

Делаю шаг в сторону Панкратовой. Она шугается. Начинает пятиться. Останавливаюсь от нее в полуметре.

— Окей. Договорились. Моя мишень ты. Только ты.

— Ты слышишь? — смотрит на дверь, ведущую в зал.

— Серьезно думаешь, что я поведусь на э…

Замолкаю. Отголоски голосов в этот момент дотягиваются до моих ушей. Звуки становятся громче. Стук каблуков слышится четче. Сюда направляются два человека. Мужчина и женщина. Судя по смешкам, оба навеселе. Уверен, что подшофе.