И только собирается сделать шаг назад, как Женя выхватывает из рук Адалин флешку и кидает прямо в отца Адалин.

— И это с собой забери. Чтобы было о чём подумать на досуге, больной ублюдок.

Не придержи Адалин подругу за руку, та бы снова накинулась на мужчину, пока он проскакивал между Ильей, Ником и Кириллом, по всей видимости, планируя поскорее покинуть это мероприятие. И мать Адалин, вместо слов или действий, молчаливо следует за ним. В комнате остаётся только Эдвард. Он смотрит на Адалин, делает шаг к ней слишком медленный, осторожный, но Ада почти тут же пятится назад.

— Я и тебе сейчас врежу, если ты подойдёшь, — рычит Женя. — Всю жизнь мечтала набивать вам морды за все ваши поступки. Свали лучше за своим папашей, пока я и тебе морду не разукрасила.

Взгляд Эдварда последний раз скользит по Аде. Она поджимает губы, качает головой, и шепчет:

— Исчезни, Эдвард. Просто исчезни из моей жизни.

Он уходит следом за отцом.

Губы Адалин приоткрываются, когда она резко вдыхает воздух. Пальцы прижимают папку к груди, обнимая её, как самое драгоценное сокровище. Она прикрывает глаза, пока колени подгибаются от резко накатывающей слабости.

Илья первым срывается с места, мягко обхватывая плечи Адалин, чтобы хоть немного смягчить её падение. Ада не чувствует боли, когда колени бьются о паркет пола. Не чувствует, как Женя и Илья садятся рядом с ней, задают слишком много вопросов о её состоянии. Она не чувствует, как горячие слёзы бегут по щекам, капая с кончика носа на паркет.

Она смогла победить? Воздух проникает в лёгкие, заставляя их открываться.

Она дышит. Чёрт возьми. Она может дышать.

— Я дышу, — хриплым голосом шепчет она. — Я могу дышать.

Глаза, застеленные пеленой слез, медленно открываются. Адалин с трудом может расцепить руки, которые прижимают папку. Дрожащие пальцы достают бумаги, когда она кладёт их прямо на пол. Сгибается, достаёт ручку, и всматривается в подпись отца. Обхватив корпус ручки, она склоняется над документами и оставляет свою подпись.

Вот она. Свобода.

Ада прикрывает глаза, выпрямляется.

— Всё хорошо? — голос Жени пробивается через блокаду её мыслей, когда Адалин переводит на неё взгляд. — Ты… бледная.

Все слова вдруг закончились. Адалин может только слабо улыбнуться, медленно кивнуть, и всё её тело резко потянуло вниз. Она чуть кренится, упираясь затылком в плечо Стрелецкого, который мягко обхватывает её ослабевшее тело рукам, чтобы она не завалилась на бок. Адалин приоткрывает глаза, поднимая их к двери, где стоял улыбающийся Ник. А рядом с ним, оперевшись на свою трость, стояла Женевьева. Она щурилась, улыбалась, и всем своим видом показывала, что безмерно радовалась за свою внучку.

— Николас, дорогой. Кажется, Адалин следует отвести в более… спокойное место. Не находишь?

«Да», договаривает за него Адалин, и прикрывает глаза. Слабость сморила её, и она совсем не заметила, как вокруг затихли звуки.

Теперь она свободна, и ей можно не переживать. Теперь она может расправить крылья.

Июнь, 2020 год.

Россия, Санкт-Петербург.

— Я всё равно не понимаю, как ты это делаешь. Я её и вперёд, и назад, и вверх, а они не отлипают, — тихо бурчит Аня, сверля взглядом блинчик на сковородке. — У тебя так легко получается, а у меня они намертво прилипают! — она снова попыталась подвигать сковородкой, и даже рывком попытаться подкинуть блинчик — а он так и остался непоколебимым. — Ну всё! Я сдаюсь! Дай мне лопатку, я покромсаю его и всё. Блинчики это не моё.

Дева на коленях Адалин протестующе замурчала, когда она начала поднимать на ноги. Запротестовала, когда француженка осторожно положила её на стул — и Адалин только сокрушённо вздохнула. Две черные женщины, которые не давали ей прохода оставшиеся полторы недели, которые она проводила то у Жени, то у Ильи. Дева не слезала с её рук, а Аня прохода не давала. Смотрела на неё горящими глазами и задавала слишком много вопросов — но если честно, Адалин была не против.

— Ты делаешь это слишком… твёрдо, — вздыхает Адалин, становясь позади Ани и заглядывая ей за плечо. — Давай я покажу, как это должно выглядеть.

Аде приходится положить свои пальцы поверх пальцев Ани, которыми она так крепко сжимала ручку сковородки, будто бы та сбежит прямо у неё из рук и начнёт носиться по квартире.

— Расслабь немного хватку. Когда будешь подкидывать, у тебя должно быть расслабленно запястье, смотри, — всё так же, не убирая своей руки с руки Ани, лёгким движением Адалин заставляет блинчик подлететь в воздух, перевернуться, а потом шлёпнуться сырой стороной на раскаленную сковородку. — Вот видишь.