— Ты любишь их семью?

— Я и есть их семья.

— Теперь я могу звать тебя папой?

— Меня можешь, только не я решаю вопрос окольцевания Васи, настоящий папа твоей невесты на пушечный выстрел тебя не подпустит, особенно после вашей партии в карты.

Василиса Державина

Половину торгов я пропустила, порхая в подсознании. В моей голове всплывали только образы Нарвала, ощущения от его прикосновений, его горячие поцелуи.

— А теперь ВНИМАНИЕ ВСЕМ! Лот — сюрприз. Это один из пяти существующих в мире экземпляров ручной работы. Кулон Василисы Державиной в виде сердца из белого золота с драгоценным камнем в центре.

По залу прошли удивлённые возгласы и вздохи, все оборачивались на меня, а я не могла скрыть удивление и растерянность. На экране во всю стену возник искрящий от светящих на него огней кулон.

Я нервно дёрнулась, хватаясь за грудь, где раньше была драгоценная подвеска. Лихорадочно пытаюсь вспомнить, когда же я её оставила без присмотра? Кто это сделал? Мама? Неужели нельзя было спросить меня?

Она для меня безумно дорога не из-за её цены, а из-за того, что её подарил мне Нарвал. Самое ценное не сберегла…

Девушка, ведущая торги, почему-то была похожа на покойную домработницу Нарвала, пытающуюся меня отравить.

От её широкой улыбки мне стало не по себе, показалось, что она вернулась с того света и хочет забрать у меня любимого, она словно специально завладела подаренной мне драгоценностью, символично намотав её на свои тонкие наманикюренные пальцы.

Девушка подняла мой кулон на цепочке выше в то время, как все мои органы скользнули в пятки. Вспышки камер тут же замерцали, ослепляя людей.

Я нервно заёрзала на диване, взволнованно хватаясь за кольцо на безымянном пальце, повторяющее форму кулона.

— Начальная ставка — пятьсот тысяч рублей!

— Да они смеются? Этот комплект стоил несколько миллионов! — прошипела я недовольно, вскинув руку, для того, чтобы тут же поднять цену. Вис посмотрел на меня и улыбнулся, я заметила это боковым зрением.

— Сама Василиса готова выкупить её! 1 миллион рублей! Аплодисменты, господа! — все хлопают, некоторые присвистывая бросают в меня взгляды.

— Полтора миллиона! — кричит Ян. По моей спине пробегает холод, конечно он будет бороться за мою подвеску, хренов подлизун! Я не могу позволить ему выкупить эту святыню!

— Миллион девятьсот! — кричит какой-то богатый старик, который тоже метит в мои женихи.

— Два! — кричу, вскакивая с места.

— Два сто! — кричит какой-то высокий худой парень, что это за кощей?

— Два с половиной, — подключается София, надеюсь в шутку, я становлюсь красная как помидор от подскочившего давления, ступни покалывает и сводит от волнения.

— Три! — кричу громче всех, как какая-то истеричка, надеюсь папа оплатит, я ещё не успела накопить такую сумму.

Дальше просто идёт какая-то война, Ян повышает и повышает ставку, как будто демонстрируя свой капитал моей семье. Я смотрю на него злобно, но это не оказывает никакого эффекта.

Он делает это, чтобы покорить меня? Может дать ему победить? Он же всё равно отдаст её мне… Нет, я не хочу принимать от него подарки, это моя вещь! Я не могу ему уступить, не хочу быть должной ему!

— Пять миллионов, господин Белинский, какая честь! — Вис улыбается девушке на сцене, поглаживая тыльную сторону моей ладони.

— Что ты делаешь? Я не верну тебе эти деньги, мне будет стыдно просить их у папы.

— Твой муж расплатится, если что, — улыбаясь своим мыслям, говорит Виссарион.

— Десять! — Ян всё не унимается. Десять лямов чёрт бы его побрал. Эта ставка вызвала гробовую тишину, все кто хотел меня покорить утухли. Никто из богачей не готов платить столь высокую цену за важную для меня вещь.

— Десять миллионов раз, десять миллионов два, десять миллионов три…

— Тридцать!

От груди до кончиков пальцев я вся покрылась мурашками, услышав знакомый голос.

Теперь люди даже не хлопали, они были шокированы настолько высокой ставкой, народ оборачивался, чтобы понять, кто готов вложить такую сумму в воздух?

Нарвал вошел в зал только что, но тут же подключился к моей борьбе.

Рядом с ним другие охранники, я видела за время своего заточения почти всех его людей, но этих я не припомню.