— Ну что? — жадно спросили мы Китайца. — Тебя где носило, Димон?

Впрочем, и так все было понятно по его довольной косоглазой морде.

— Все ок, братва! — сказал он. — Минус два у Циркуля.

Димон коротко рассказал о побоище, и я просто за голову схватился. Вот ведь псих!

— Ты на хрена в лес за ними потащился, Рэмбо хуев? — не выдержал я. — Тебе жить надоело?

— Не кипешуй, Серый! — ответил Димон. — Я все четко просчитал.

— Придурок ты, Димон, — сказал я в сердцах. — О матери с отцом подумай! Просчитал он! На хитрую жопу — хуй винтом! Забыл? Был бы там кто-нибудь повоевавший типа Копченого — влетел бы ты в растяжку, и никакой лепила не собрал бы твои кишки.

— На хуй винтом есть жопа лабиринтом! — хохотнул Димон и неожиданно спросил. — Выпить есть чего, пацаны? Что-то плющит меня не по-детски.

— Есть! — сказал Карась и налил ему полстакана.

Китаец принюхался и поинтересовался. — Это не та бодяга, что мы разливаем с Роялем?

— Пей уже, эстет хренов, — буркнул я. — Это американский виски. Трехлетний!

Димон выпил в два глотка и поставил стакан на стол. Его слегка потряхивало. Видно, та порция адреналина, что он поймал, схлынула, оставив после себя слабость в коленях и трясущиеся пальцы. Каким бы отморозком ни оказался Димон, он все же не был железным.

— Сколько еще гасить друг друга будем, Серый? — спросил Штырь, который крутил в пальцах пистолет. Убыль оружия была ощутима. Мы сбрасывали стволы после каждого дела, чтобы не спалиться, если примут менты.

— Пока кто-то не включит заднюю, — пожал плечами я. — Наш человек в органах дал наводку, где они собираются по вечерам. Семь лучших торпед Циркуля. Бухают по пятницам в одном и том же месте. Если их выключить, у Циркуля воевать будет некому. Остальные — бакланы дешевые, только и могут, что с барыг на рынке дань трясти.

— А зачем он нам их сдал? — подозрительно спросил Штырь. — С чего это он добрый такой?

— Да чтобы мы поскорее перебили друг друга, — невесело усмехнулся я. — Он ведь, по своим ментовским понятиям, доброе дело делает. Землю от такой нечисти, как мы, очищает. Вот и мы тоже доброе дело сделаем, очистим малость Землю. Ты, Гриш, послезавтра туда пойдешь. Возьми двоих, кто еще сильно не засветился…

— Я-то пойду, — согласился Пахом. — Ты нам вот что скажи. Ради чего пацаны чуть в землю сегодня не легли?

— А может, и еще лягут, — буркнул Карась, разливая вискарь по новой. — Лепила ничего конкретного не обещал.

— Сами не вкуриваете, ради чего? — я открыл портфель, который мне сегодня с утра завез Копченый, и начал выкладывать на стол пачки долларов. Гриша не только собрал оброк с точек, но еще и успел обменять рубли на баксы.

— Вот ради чего! — сказал я, показывая на деньги. — Вот ради этого! Считайте сами. У нас сколько фур? Пять. Два рейса в месяц. В закупе Рояль обходится десятку за фуру. В ларьке бутылка уже дает два конца. Каждый грузовой автомобиль везет нам двадцатку минус расходы. Сечете? Тут пятьдесят тысяч бакинских. Еще столько же будет в конце июня после второй ходки фур. Еще вопросы остались?

Все молчали. Парни вылупились на гору бабла так, будто мы раньше не дербанили истоковские баксы. Ей-богу, как в первый раз. Нет привычки у советского человека к таким деньгам, особенно у того, кто жил от получки до получки. Я продолжил.

— А если возьмем под себя Долгопу и окрестности, то, считай, объемы утроятся. Отсюда двадцать рвем на всех, пацаны. По-братски! Остальное я положу в общак и отдам Троллейбусу. Ему новые точки открывать надо, и лавэ нужны на закупку. Так что сильно не жируйте. И помните, что своих бойцов из этих денег вам греть.

Пачки баксов пошли по рукам.

— Уже этого, — я похлопал рукой по горе с деньгами. — Хватит, чтобы содержать не четыре, а с десяток бригад до конца года. Мы, парни, так усилимся, что…

— … за нас серьезно примутся менты — тяжело вздохнул Карась — Не забывай, что кроме местных, есть еще отделы по борьбе с бандитизмом в главке. Если ОРБ пришлет сюда свой десант, никакой Баранов не поможет. Нас в тонкий блин раскатают.

— Именно поэтому нам надо как можно быстрее закончить с Циркулем, — согласился я с ним. — Если мы тут устроим длинную войну, нам кранты. Твой выход, Копченый.

Я кивнул на угол подсобки, где стояла РПГ «Муха». Добыта она была по спецзаказу от вахидовских и стоила совсем неприличных денег — можно было взять три калаша.

— Кафе «Элегия». Послезавтра в семь вечера.

Небольшой инцидент в бане «Элегия», после которого трое погибли, а еще четверо надолго украсили собой местное отделение травматологии, привел к закономерному результату. Нас приняли всерьез, и с нами решили договориться. К одному из наших подошел неприметный паренек и отбарабанил положенную речевку. Мол, большие пацаны не хотят крови. Они готовы перетереть за жизнь и утрясти все случившиеся непонятки. И не будет ли любезна лобненская братва прибыть на один весьма уютный пустырь, куда подъедет и долгопрудненская братва? Долгопрудненская братва зубы ставит и блядью будет, что там уважаемых людей во время этой беседы никто не побеспокоит. Это была капитуляция. Конечно же, мы милостиво изъявили свое согласие, что проявилось в ответном визите аналогичного персонажа за мост через канал имени Москвы, разделявший владения высоких договаривающихся сторон. Только мы выразили вежливое сомнение в пригодности предложенного пустыря для таких целей, и предложили свое гостеприимство. У нас в Лобне с пустырями тоже был полный порядок. Долгопрудненские упираться не стали.