– А пойдем, поговорим – запретить к тебе хоть каждый день ходить мне уж точно никто не сможет!

И пошли, держась за руки – две семенящих, шаг подбирающих, одиноких души. Одна – помолодевшая в своей решимости, другая – с тяжким грузом еще не до конца понятого несчастья…

И как-то незаметно, друг за дружкой, женщины стали подходить – разные совсем: и молодые, красивые, и немного старше, но уже, наверное, одинокие, и в возрасте – всем немножко весны и ее тепла в виде солнечной мимозы хочется!

И тут вдруг ко мне тот, первый охранник, подходит:

– Ладно, мужик, извини, что так вышло, – и руку для пожатия тянет. А я чего – конечно, пожал. Видно же, что от души. – Смотрю, зашиваешься. В общем, давай помогу…

И рядом со второй сумкой встал. Сам ветки мимозы из нее достал, женщинам раздает, улыбается… И ведь улыбка какая-то другая у него стала – человеческая, с любовью в глазах.

За полчаса мы все раздали. Я даже устать не успел. Но настроение вдруг таким стало, что, показалось, душа сейчас взорвется и собой весь мир заполнит!

Домой зашел, жена, смотрю, улыбается.

– Ты чего? – Спрашиваю.

– Я за тебя рада, – отвечает, – и за всех тех женщин, что ты порадовал, тоже.

Оказалось, что она в тот торговый центр ходила – и меня видела. Говорит, что даже плакала немного. От гордости, что у нее муж вот такой – счастье раздает…

И так хорошо стало! Поэтому пообещал себе, что на следующее восьмое марта обязательно еще больше мимозы от сослуживца привезу! Еще больше женщин порадую! Ведь именно их улыбки февральский лед топят; именно их глаза, теплом наполненные, больше солнышка мартовского греют; и именно их сердца, любовью дышащие, к нам весну приводят…

НЕЖНОСТЬ

рассказ

В тот год апрель в средней полосе России выдался фантастическим – снег уже сошёл, дневное небо было невероятной синевы, а солнце грело так, что кое-где набухли почки, готовые того и гляди лопнуть зеленью. Не знаю – как у современной молодёжи, но у нас, нашего поколения, главным признаком наступления весны считалось появление на улицах девушек в колготках – в прозрачных, а не в каких-то там гамашах! И, конечно же, в юбочках коленей совсем не прикрывающих! Девчонки, улыбающиеся вроде бы скромно, но игриво поглядывающие из-под ресничек, были как те первые цветы, протягивающие свои лепестки к солнышку в поисках тепла и ласки, всегда готовые откликнуться трепетным флюидом.

Ах, что это за время!

Сколько шалостей и глупостей оно подразумевает! И сколько разбитых девичьих сердечек оно оставляет после себя…

Мой отпуск выпал на второй весенний месяц. И хорошо, что так. Ведь летний отпуск из года в год одинаков, однообразен, несмотря на смену мест его проведения.

На тот момент за моими плечами уже был опыт брака. И примерно с год к новым отношениям я не стремился – устал от эмоций и необходимости кому-то что-то объяснять и доказывать.

Поэтому поехал на море один.

Апрельский поезд веселым, в отличие от погоды за окном, не был – моими попутчиками в купе оказались две пожилые женщины, которые ехали в Крым на санаторное лечение. Расположились они на нижних местах. Впрочем, верхняя полка в поезде мне нравится больше – читать-спать-мечтать можно сколько душе угодно. И никто при этом не мешает и не отвлекает.

Но не в тот раз – бабушки, к моему сожалению, оказались очень общительными.

– Молодой человек, – обратилась ко мне та, что была в адидасовском спортивном костюме синего цвета, поглядев на меня поверх очков в металлической оправе в форме лежащих на боку капелек. – Вам никогда не говорили, что у вас ступни красивые?

От неожиданности книга с романом Пикуля выпала из моих из рук.

– Нет, не говорили, – какую эмоцию при этом – сожаление или радость – нужно бы изобразить на лице соответственно ситуации, я ещё не понял.

Вторая женщина, та, что была в джемпере с оленями, встала со своего места и с прищуром принялась рассматривать мои ноги.

– Да, Люсенька, пожалуй, я с тобой соглашусь, – при таком анатомическом изучении, если бы я мог, то втянул бы ноги в себя. Как черепашка. Стало не очень уютно. Поэтому, прикрыв себя простынкой, сделал вид, что снова погрузился в чтение.

Собственно, за сутки с лишним дороги это и был самый запоминающийся момент – остальное её время прошло в вялых женских обсуждениях семей своих дочерей, их мужей-неудачников и сюжета какого-то сериала, недавно с треском прошедшего на одном из центральных каналов; и в счастливой дреме, которая периодически вселяла меня в тело гайдаевского киногероя, которому прораб на стройке рассказывал о космических кораблях, бороздящих просторы Большого театра…