— Что? Но другая сторона нарушила правила, да? — выдавил Шун, он редко возмущался.

— Нет, это было случайно. Обе команды считаются победителями, ладно?

Никто не спорил с учителем.

— Поверить не могу. Он намеренно это сделал! — кипела Мария. — Третья команда нас предупреждала перед матчем.

— Это точно не случайно, — согласился Мамору.

— Он все задумал, — заявил Сатору. — Проник мимо шара, сломал ручку толкателя. Это все было в плане. Да, Шун?

Шун молчал, скрестив руки.

— Что? Ты же не поверил ему?

Шун покачал головой.

— Нет… я думаю о том, что было до этого.

— До?

— Толкатель вдруг остановился, словно ударился о стену.

— А?

— Уверен?

— Да. Толкатель ощущался странно. Но ничто на земле ему не мешало.

Мы лишились речи. Шун ощущал силу лучше всех нас, и он не стал бы такое выдумывать.

Возможно, кто-то своей проклятой силой остановил наш шар. Это было нарушением правила турнира — не использовать проклятую силу на шаре — а еще это было вмешательство проклятой силой другого, что было нарушением Кода этики. Если две проклятые силы сталкивались, могло получиться искажение пространства, создавая опасное окружение.

Кто-то во второй команде не переживал, нарушая самое главное правило.

Было жутко думать, что кто-то мог так сделать, и я едва ощущала землю под ногами. В тот день мы молчали по пути домой. Все были в шоке. Но мы даже тогда не знали истинную природу страха, что скрывался в глубине нас.

В подростковом возрасте даже мелкие проблемы кажутся концом света. Но наши юный наивные умы не переживали долго: мы скоро забыли о том, что вызвало тревогу.

А еще у подсознания был защитный механизм — забывчивость — и даже серьезные проблемы, что заставляли нас сомневаться в мире, пропадали из головы, как дым.

Так только турнир закончился, мы обратились к самому важному событию академии, происходившему каждый год. Летний лагерь. Хоть название звучало весело, это была неделя, полная действий, где команды сплавлялись по реке Тоно и жили в палатках без наблюдения взрослых. Мы должны были получить от учителей одобрение на наш путь, чтобы он не пересекался в другой командой, но они влияли только в этом. Мы впервые собирались за Священный барьер после посещения Храма чистоты, так что все были взволнованы, словно мы собирались исследовать новую планету.

Предвкушение и тревога росли с каждым днем, и каждый раз, когда мы видели друг друга, кто-то озвучивал новые теории и слухи о летнем лагере. Хоть ничто из этого не было основано на фактах, не помогало нашему пути, это отвлекало нас от тревог.

И горькое послевкусие неприятного завершения турнира пропало из наших ртов. Мы не помнили давно пропавшую Рейко Амано, не переживали и из-за того, что другой ученик, Манабу Катаяма, пропал из окружения.

Конечно, эта невнимательность доказывала, что над нашей памятью поработали.

— Саки, греби хорошо, — возмутился Сатору в тридцатый раз.

— Я и гребу, это ты не помогаешь, — ответила я в тридцатый раз.

Каноэ с парой гребцов двигались в ряд, но если их движения не были синхронны, они могли грести вечно и никуда не попасть. Мы с Сатору, как выпало в лотерее, были худшей парой.

— Почему они так от нас отличаются?

Мария и Мамору, как нам казалось, были в идеальной гармонии. Хоть мы получили два часа лекции об управлении каноэ лишь за день до этого, они будто занимались этим годами. И Мамору успевал еще развлекать Марию радугой, которую делал из брызг за лодкой.

— Смотри на них. Мамору подстраивается под скорость Марии. Человек спереди не видит, что сзади, так что второй должен помогать первому.

— Но Мария гребет, а ты смотришь на природу и забываешь о весле, — ворчал ложные обвинения Сатору.

Ветерок раннего лета проносился над широкой рекой, был приятно прохладным. Я на миг перестала грести, сняла шляпу, чтобы ветер трепал мои волосы. Полотенце на моих плечах развевалось как плащ, и ветер сушил мою потную футболку на спине. Надувной жилет был пыткой, но необходимой предосторожностью.

Вдоль реки рос камыш, было слышно зов большой камышевки.

Каноэ вдруг ускорилось, поплыло вперед плавно. Я на миг подумала, что Сатору ошибся и греб изо всех сил, но это было не так.

Я оглянулась, а он прислонялся к борту, подперев рукой подбородок, опустив другую руку в воду.

— Что делаешь? — серьезно спросила я.

Он поднял взгляд.

— Река приятная, как океан, но без соленых брызг, — он не понял меня.

— Разве ты не говорил, что мы должны постараться делать это без проклятой силы? Ты уже сдался?