Я не заметила, как прошла площадь с новой полупустой детской площадкой.

Господи, если бы в нашем детстве были такие, мы бы там жили, даже за попить домой не бегали бы… хотя их бы сразу раздолбали и растащили на следующий же день после установки.

В моем дворе были качели без сидушки и скрипели так, что зубы медленно крошились от этого звука, и руки потом пахли металлом и становились оранжевыми.

Целые витрины магазинов и остекленных остановок по пути не могли не радовать глаз, я смотрела на свое отражение в высоких окнах и только тогда заметила, что все на меня оборачиваются.

Я словно инопланетянка.

Я дошла до окраины, а прошел всего час. Половина города в две улицы исследована полностью. Солнце начало медленно заходить на посадку, и я решила пойти в наш временный дом.

Брат уже спал, а я пялилась в подвесной потолок, как в моем офисе.

Такая тишина…

Для меня звук несущихся автомобилей работал будто белый шум, под который было так хорошо спать.

Слишком тихо.

Но постепенно сон подкрадывался, немного настороженный непривычной окружающей обстановкой, как вдруг у соседей что-то упало похожее на огромный булыжник. Я даже зажмурилась, ожидая, что он пробьет пол и размозжит мне черепушку. Прозвучал второй удар, и началась барабанная дробь по батареям.

Добро пожаловать домой, блин.

Смотрю в длинное узкое зеркало на ножках и маскирую темные круги после бессонной ночи и голодного дня.

Не бывать мне в этом городе сытой.

С утра не лезет ничего кроме воды. Желудок наполнен пустотой и волнением. Сердечная мышца сокращается до онемения, а когда ее отпускает становится невыносимо больно.

Сзади подходит высокий шатен с такими же, как и у меня большими глазами, в расстегнутой белой рубашке и темно-синих идеально отглаженных брюках. Он целует мою макушку и обнимает меня локтями, мягко покачивая.

– Не слишком ли вызывающе, гуська? – колко произносит брат, а я ощущаю его бешеное сердцебиение затылком.

Осматриваю себя с ног до головы и улыбаюсь одним уголком губ.

– Можно было бы и покороче.

– Поможешь? – протягивает мне гель для укладки.

Ну прямо босс мафии, – проносится в моей голове, когда Антон исчезает в дверях с моей любимой прической.

Еще раз любуюсь невероятной красотой ультракороткого серебряного платья, расшитого стеклярусом, бисером, стразами и пайетками, срезаю тонкие лямочки, которые так и норовят скатиться по хрупким плечам, и надеваю туфли в цвет маленькой красной сумочке. По-ма-да… Я была похожа на развратную русалку, потерявшую где-то свой хвост и моральные принципы.

******************************

– Кто все эти люди? – крепко сжимаю локоть брата, оставляя на хлопковой ткани влажные следы от потных ладошек.

Мне не нравится здесь.

Уверенная стерва из Северной столицы, успешнейшая бизнесвумен потеряла свою прыть, невольно возвращаясь в прошлое, где приходилось каждый день бороться за выживание. В моем классе не было ни одного пионера, парни были либо гопниками, либо лохами, а девки – либо хабалками, либо давалками, а иногда все и сразу.

Так что, либо ты, либо тебя…

И сейчас я чувствовала будто снова надо вставать в защитную позу, выпускать свои острые клыки и когти.

Эту провинциальную жестокость и внутреннюю готовность к борьбе не выбить из нас ничем.

Сегодня слово отморозок и дегенерат заменили на красивое слово маргинал и подменили истинное его значение. Девяностые годы воспитали орду горлопанов, не способных теперь приспособиться к жизни, где унижение достоинства другого человека больше не является нормой в обществе.

Сейчас у нас буллинг, нападение стаей на одного. Раньше один гопник чморил орду ботанов, а сегодня они бы собрались и устроили бы ему «темную». Элитой были единицы, ее все боялись. Сегодня элиту презирают. И прямо сейчас я вижу, как неуверенные в себе дамочки хватаются за своих мужей в джинсах и рубашках с коротким рукавом словно в зал вошла не женщина, а распылитель импотенции, ну или холеры.

– Ты производишь фурор, Наська, – шепчет Тоша и удаляется в направлении бара.

А я обвожу пытливым взглядом помещение, где я никогда не была прежде.

Неплохо, очень даже ничего.

Цвет темного шоколада прекрасно сочетается с молочным, барельеф храма на стене придает атмосферности месту, которое будто является неотъемлемой частью истории нашего городка. Даже тяжелые аляповатые шторы смотрятся вполне сносно и дополняют разноцветные окошки. Просторный зал с танцполом, но столы расставлены, как на поминки.

Сажусь за единственный отдельный столик, бросаю сумку на стол и подзываю завороженного мной официанта.