— Во-во. С мёртвыми проще всего.

— Пошли в сарай, там Дядя Ваня приготовил печёных фазанов с картошкой, запах обалденный.

— А зачем тебе? Ну, то есть с такой магией ты можешь скакать, куда угодно и ужинать дома в компании жён.

— То-то ты сам в компании жён. Пошли, это вкусно.

* * *

Вернувшись в Кустовой, я зашёл в дом на Вестминстерской, где чувствовал себя в безопасности, ведь всё больше жителей улицы были так или иначе связаны со мной. А так как я не проходил по улице, то «подловить» по дороге не должны были.

Внутри я подобрал портфель, последовательно прикидывая, что мне понадобится завтра.

Открыв портфель, я обнаружил, что оттуда на меня с укоризной на меня смотрит пухлый конверт. Ах да, мон амур полковник Шпренгер прислал. Что-то много всего навалилось…

Устало сел за стол, щёлкнул выключателем. Мой собственный дом иной раз для меня не только мой. Вездесущая Мин многократно врывалась сюда и обставила его так, словно и правда собиралась со мной жить. Хотя, хрен её знает. Надо будет аккуратно спросить, как она там, переключилась уже на новую «жертву»?

Устроившись и дав себе очередное китайское обещание, что это последнее рабочее дело на сегодня, вскрыл конверт. Внутри были какие-то плотно сшитые папки, которые я стал аккуратно вытягивать из толстого конверта, когда в гробовой тишине внезапно зазвонил мобилет.

Незнакомый номер.

— Алло.

— Аркадий Ефимович, добрый… что там у Вас? Вечер? Надеюсь, что это Вы вскрываете конверт?

С таким мертвенно-спокойным голосом мог звонить только сам Шпренгер. Вот я голова садовая, до сих пор не вбил его номер в «контакты»! Хотя, это может быть и служебный номер, чего теперь гадать-то?

— Это Вы, господин полковник?

— Да. Рад, что Вы меня узнали. Так как, это именно Вы вскрываете?

— Ну да, я, а что?

— Ничего, в таком случае мне просто надо деактивировать систему самоуничтожения конверта. Всего лишь.

Я от таких незначительных подробностей переписки внутри секретной имперской службы лишь судорожно сглотнул.

— Ну… это… Валяйте.

— Не напрягайтесь, граф. Не вскрывайте конверт полностью, но без резких движений вытряхните оттуда плоский сверток.

Я плавно вытряхнул оставшиеся папки, сложенные бумаги, и нечто похожее на длинную увесистую бумажную колбаску, приплюснутую в середине.

— Сделал.

— У вас там рядом есть вода?

— Есть.

— Положите заряд в воду.

То, что он назвал колбаску «зарядом» самую малость напрягало. Отличный дядька, просто душка, прислал мне по почте бомбу. И всё же я взял пресловутый заряд и аккуратно положил в раковину, включил воду и, затолкав слив тряпкой с вышитым китайским узором, полностью залил водой.

— Выполнено.

— Всё, пусть отмокает, попозже выкинете в мусор.

— Уфф…

— Да что Вы так напряглись? Стандартная же процедура секретной имперской службы, — несмотря на его безэмоциональный тон, мне всё-таки показалось, что Шпренгер надо мной издевается.

Глава 22

Роль личности в истории

— Что Вы мне прислали такого жутко секретного, что подложили туда заодно ещё и бомбу?

— Выписки из личных дел на запрашиваемых лиц и географические карты, всё как Вы просили. Но любые материалы нашей службы по умолчанию имеют гриф секретности.

— Буду знать. Пожалуй, постараюсь придерживаться телефонных разговоров, ну, чтобы не стать седым к двадцати пяти.

— Как у Вас там в целом дела? Нужна какая-то помощь от службы?

— И да, и нет.

— Ну Вы как определитесь, то сразу сообщайте. А по обстановке, по каганату?

— Не могу сейчас им заниматься, у меня в тылах засели враги. Знаете таких, наёмники Вьюрковского?

— Вы, наверное, склонны винить нас в том, что так получилось, и отчасти правы.

Полковник словно слышал мой разговор с Константином, однако в то же время я чувствовал, что это не так, просто конкретно этот старый крокодил уж очень умный.

— Есть такое. Чуть-чуть.

— Однако Вы же должны знать, что наша основная задача — разобраться с вторженцем, одержимым. Головорезы-каторжники — это профиль полиции.

— Я понимаю, разграничение компетенции. Да, в любом случае благодарю, что… Ваш человек, Ждан, он же спас мне жизнь. Вьюрковского или кто там в его теле, интересовал я, и он стрелял в меня.

— И промазал с трёх метров, — скрупулёзно констатировал Шпренгер.

— Не промазал, а попал в бронежилет.

— Которым Вы владеете совершенно незаконно, он в запрещённых списках.