— Нет, — медленно произносит она. — Что бы ты ни делал, это всегда для других, но не для тебя, да? Боже, ты так меня бесишь.

Я поднимаю голову, глядя на нее.

— Хотел бы я, чтобы у меня была причина получше, — честно говорю я. — Но нет. Я был трусом. Я так сильно хотел тебя, но боялся, что ты скажешь «нет». — Я с трудом сглатываю. — Быть твоим другом было лучше, чем ничего.

— Ты мог бы просто сказать мне.

— Ты не была готова это услышать. В этом не было бы никакого смысла.

Лейла выглядит испуганной.

— Что ты имеешь в виду?

Я вздыхаю, проводя рукой по лицу.

— Если бы я сказал тебе, что влюблен в тебя до того, как начался весь этот эксперимент, что бы ты сделала?

— Я бы пригласила тебя куда-нибудь выпить.

— Нет, — тихо говорю я. — Не пригласила бы. Попробуй еще раз.

Она задумывается на несколько секунд.

— Я бы сбежала в куда-нибудь горы, — признается Лейла в конце концов.

— Даже с твоим десятилетним планом?

Ее плечи опускаются. Она скрещивает руки на животе.

— Думаю, мы можем согласиться с тем, что десятилетний план был всего лишь опорой. Ты прав. Я бы сбежала.

Я киваю.

— До того, как мы начали эксперимент, ты не стремилась к тому, чтобы тебя любили. Ты хотела найти парня точно так же, как хочешь найти стиральный порошок в продуктовом магазине. Чтобы вычеркнуть пунктик из своего списка.

Она поджимает губы.

— Я тебя не виню, — быстро говорю я. — Вовсе нет. Это моя вина, не твоя. Но именно поэтому я солгал. Потому что, если бы я сказал тебе, как сильно люблю, я бы потерял тебя. А я не мог потерять тебя, Эл. Не мог. Я… — Я замолкаю, потирая грудь. Даже от одной мысли у меня перехватывает дыхание. — В последний раз, когда я потерял любимого человека, я чуть не умер, — выдавливаю я сдавленным голосом. — Не знаю, смогу ли сделать это снова. Сейчас ты самый важный человек в моей жизни.

Ее взгляд скользит по фотографии моей мамы, аккуратно прикрепленной внизу моей доски с приглашениями. Понимание мелькает на ее лице. Еще один приступ ненависти к себе пронзает меня насквозь.

После смерти мамы я часто жалел, что горе не обрушилось на меня сразу. Если бы это был всего лишь один сильный приступ боли, я мог бы справиться с ним. Это бы сделало меня сильнее. Но нет. Боль неуклонно разрушает тебя в течении длительного времени. Она не делает тебя сильным, она лишь делает тебя слабее. И теперь, более десяти лет спустя, я, очевидно, настолько слаб, что готов солгать человеку, которого люблю больше всего на свете, просто чтобы удержать ее рядом с собой.

— Иногда во мне остается не так уж много сил для борьбы, — признаю я. — Лгать легче. Я сделал бы все, чтобы не потерять тебя.

Ее глаза блестят в слабом освещении, совершенно нечитаемые.

— Итак, ты оттолкнул меня.

— Да. Мне очень жаль.

Она скрещивает руки на животе.

— Ладно. Думаю, я не могу тебя винить, — говорит Лейла. — Я делала то же самое, да? Я использовала этот дурацкий план, чтобы отталкивать всех. Включая тебя. — Она опускает взгляд, делая глубокий вдох. — План не сделает тебе больно, в отличие от людей.

— Лейла…

— Думаю, ты, наверное, уже заметил, — говорит она дрожащим голосом. — Я так боюсь, что люди причинят мне боль. Но… — Она берет себя в руки. — В любом случае, я думаю, что доверяю тебе.

Сердце подпрыгивает у меня в груди. Я тянусь и беру Лейлу за руку. Она наблюдает за этим, переплетая свои пальцы с моими.

— Не могу обещать, что не причиню тебе боли, — спокойно говорю я. — Уверен, что причиню. Но я обещаю, что когда это сделаю, это никогда, ни за что не будет сделано намеренно. И я найду способ все исправить. Обещаю.

Все ее лицо меняется. Как только слова слетают с моих губ, будто солнце выходит из-за туч.

— Я верю тебе, — медленно произносит она. — Я доверяю тебе. Да.

А потом она падает на меня. Буквально. Ее тело просто заваливается мне на колени. Я обвиваю руками ее талию, притягивая к себе, вдыхая сладкий аромат. Лейла притягивает меня для поцелуя, и впервые за долгое время я расслабляюсь.

Целовать Лейлу все равно что снять тяжелый рюкзак или наконец-то прилечь после нескольких часов, проведенных на ногах. Все равно что просыпаться на работу и понимать, что сегодня выходной и можно провести все утро в теплой постели. Все равно что чувствовать безопасность, облегчение и счастье. Все кажется правильным.

— Прости, — говорит она мне в губы. — Прости, что оставила тебя. Прости, прости.

— Прости, что солгал тебе.

— Я люблю тебя, — выдыхает она, и мое сердце будто расширяется в груди. Я заставляю себя отстраниться. Лейла смотрит на меня сверху вниз, ее зеленые глаза мягкие и темные.

Я провожу большим пальцем по ее щеке.

— Я тоже тебя люблю, — тихо говорю я. — Я так сильно скучал по тебе, Эл.

По ее телу пробегает дрожь.

— Дурачок, — шепчет она, и я улыбаюсь, притягивая ее губы обратно к своим.