Зоя и Ира послушно пересели на диван и уставились в экран.

Ира дождалась, пока стихнут шаги на улице, и поднялась.

– Извините, я покурить выйду.

– Курите здесь, – бесцветным голосом сказала Зоя, пододвигая журнальный столик и ставя на него пепельницу. – Может, кофе сварить?

– Да. Неплохо бы.

Через пару минут Зоя принесла две чашечки кофе и попросила у Иры сигарету.

– Вообще-то, я не курю. Уже давно. Только в студенчестве баловалась. Но сейчас… Сами понимаете.

– Да. Конечно.

Вид Женечки окончательно убедил Зою, что бабушка не шутит, и она теперь по-настоящему нервничала, а не просто чувствовала себя выбитой из колеи.

Уходя, Гиала попросила не говорить о ней, а потому Ира и Зоя сидели молча. Другие темы в голову приходить не желали.

Телевизор, мелькая картинками, что-то беззаботно щебетал.

Солнце скрылось за макушками деревьев.

Дверь отворилась. Вошли Гиала и Женечка.

– Чай или кофе? – спросила она его, закрывая дверь.

– Кофе.

Зоя поднялась с дивана в направлении кухни.

– Сиди, детка, – остановила её Гиала. – Я сама сварю.

Ира сегодня не справлялась с ощущением времени. Судя по положению солнца, уже вечерело. Так что гуляли Гиала и Женечка долго, чего никак не отразилось на облике старухи, которая отличалась от двадцатилетней девушки лишь сединой в волосах и резко очерченными складками мимических морщин.

Гиала вышла из кухни, грациозно неся в одной руке поднос с тремя чашками, а в другой – декоративную корзинку с конфетами.

Женечка уловил взглядом на столике пепельницу и, достав сигареты, спросил:

– Можно?

– Курите! – задорно махнув рукой, разрешила Гиала.

Ира снова потеряла нить времени, да и пространства отчасти тоже.

Она вздрогнула всем телом, когда услышала:

– Ну, всё. Пора.

Это сказала Гиала.

Пейзаж за окном ещё уверенно заливал солнечный свет, но с красноречивым оттенком того, что это уже ненадолго.

Держа за руку Женечку, Гиала поднималась по лестнице. Чуть погодя, Ира направилась следом. Как она добралась до комнатки Гиалы, в её памяти не зафиксировалось.

За весь проведённый здесь день Ира видела в пределах дома только Зою и Гиалу, ну, естественно, ещё себя и Женечку, а теперь наверху каким-то образом оказалась целая толпа людей. Тихо переговариваясь, они расступались, пропуская Иру вперёд. В самой комнатке тоже было тесно.

Женечка помог Ире протиснуться к распиленному вдоль толстому бревну, на котором лежала Гиала. Ира мельком заметила, что вдоль стены больше не висят на гвоздиках белые платья.

– Дай руку, – спокойным, твёрдым, ну никак не умирающим голосом приказала Гиала.

Ира послушно протянула. Гиала взяла её в свою, приветливо улыбнулась и закрыла глаза.

Через несколько мгновений Гиала открыла их вновь и в изумлении посмотрела на Иру.

– Здесь командую я, – жёстко ответила Ира на её вопросительный взгляд.

Прощальный луч солнца, пробившись сквозь деревья, на мгновение вспыхнул, отразившись от непонятно где найденной им блестящей поверхности.

Ира осторожно высвободила свою руку, почувствовав, как стоявшие позади люди затаили дыхание. Однако рука Гиалы не упала безжизненно, а плавно опустилась.

В следующий миг Гиала вновь открыла глаза и поймала взгляд Женечки, который, как и Ира, стоял непосредственно у ложа, но чуть дальше. Со щемящей грустью Гиала улыбнулась ему. Её глаза блеснули слезами и потухли.

Ира чуть отступила, пропуская Женечку. Он опустился у изголовья на колени, медленно стёр со щёк Гиалы выплеснувшиеся на них слёзы, закрыл ей глаза и поцеловал лоб. Потом он поднялся, взял Иру за руку и почти что только движением губ произнёс:

– Идём.

Люди расступались, пропуская их.

Женечка что-то сказал Зое, которая, так и не решившись войти, стояла почти у самой двери за пределами комнаты Гиалы.

Когда они спустились вниз, Женечка усадил Иру на диван, а сам скрылся на кухне. Появился он оттуда с тремя чашками, когда Зоя, тихонько всхлипывая, спускалась по лестнице. Женечка помог ей сесть, вручил кофе и сигарету.

Как только чашки опустели, Женечка достал бумажник, вытащил из него, не считая, несколько стодолларовых купюр, положил их перед Зоей на стол и поднялся.