Шрифт:
Добродетель. Стойкость. Джотто ди Бодони, Капелла дель Арена, Падуя
Джотто, изобразивший аллегорию Добродетели, которую соотносят с VIII Арканом, отдавал дань христианской этике, назвав её Fortitia («Фортеция»). Фортецией во времена средневековья называли укреплённую крепость. Одним из иносказательных значений «крепости» является укреплённая духовная сила, постоянно стоящая на страже веры.
Изображения Добродетелей часто представляли собой своеобразный микс из образов и атрибутов, взятых из разных источников. В то же время многие из них совпадают с деталями на картах одноимённой карты Таро. Иллюстрацией связи Силы с Добродетелью «Стойкость» может служить карта из Таро Висконти-Григонье.
Сила Висконти-Григонье. Карта, которую относят к VIII Аркану – единственная в своём роде. На карте присутствует примета богословской Добродетели – это ореол или нимб необычной формы. Подобный нимб, разделённый на сектора, часто встречается на картинах средневековых художников и со всей определённостью указывает на принадлежность персонажа к Добродетели. Такой же нимб присутствует и у других персонажей этой колоды, олицетворяющих христианские Добродетели: Справедливость, Умеренность и Мир.
Зато на карте есть колонна, подобная той, что изображена на рисунке из Тарокки Мантеньи, подписанном «Forteza». Колонна ассоциируется с устойчивостью, твёрдостью и является символом воли или Силы, одновременно относя к столбам храма, разрушенного Самсоном.
Сила. Таро Висконти-Григонье («Эстенское», «Карла VI»)
Прообразы и прототипы. Богатыри. Героев, которые могли бы служить аллегорией Добродетели, направлявшие свою силу на защиту своих духовных ценностей, таких как религия или родная земля, можно найти среди мифов и легенд разных народов.
Наряду с древнегреческими героями достаточно удачными прообразами Силы могут быть персонажи народных сказок и былин – русские богатыри. Их недаром в сказаниях величают – «добры молодцы». Если бы родиной Таро была древняя Русь, богатыри могли бы стать прообразами и даже прототипами персонажей карт. К тому же в последние годы в отношении некоторых из них было почти доказано, что они были реальными историческими личностями.
Имена многих богатырей нам хорошо знакомы по русским народным сказкам и былинам в пересказе писателей, сделавших их литературными героями, что не только разнообразило их образ, но и уплотнило матрицу.
Кстати, считается, что на одного из богатырей, Святогора, перенесены многие черты библейского Самсона. Правда, в образе Святогора много сказочного: в некоторых былинах он представлен как великан «величиною с гору, которого даже земля не держит». В противовес Самсону, русский богатырь почти всё время лежит на горе в бездействии и расходует силу только при необходимости и на доброе дело. Былины также рассказывают о его встрече с «тягой земной» и смерти в волшебной могиле. Перед смертью древний богатырь Святогор передаёт свою силу богатырю христианского века Илье Муромцу.
Илья Муромец. Реальность существования Ильи Муромца родом из села Карачарова под Муромом подтверждена документально. Хотя, не исключено, что это собирательный образ, соединивший в себе несколько образов. Гипотетической «основой» его матрицы мог быть инок Киево-Печерской лавры преподобный Илия, но, скорее всего, первый Илья жил ещё до принятия христианства, и появление «основного» претендента на роль богатыря связано с превращением его в христианского праведника. Умер этот Илья в 1188 году, и его останки сохранились до наших дней в Ближних Пещерах Киево-Печерской лавры, где покоятся мощи подвижников веры. В XVII веке Илья Муромец был даже канонизирован как православный святой. Примечательно, что похожий персонаж является главным героем не только русских былин, но и германских эпических поэм XIII века, в которых его тоже зовут Ильей. Его также называют богатырём, «тоскующим по своей родине».
Добрыня Никитич. Добрыню Никитича часто соотносят с Добрыней, дядей князя Владимира (по другой версии племянника), упоминаемых в летописях. Его имя олицетворяет суть добродетельности, «мягкосердия богатырского». Добрыня при своей огромной физической силе «мухи не обидит», он защитник «вдов и сирот, несчастных жён». Добрыня также «артист в душе: мастер петь и играть на гуслях».
На картине русского художника Виктора Васнецова изображены три главных героя-богатыря, защитники русской земли. Что интересно, под каждым конь своей масти: посередине на вороном коне Илья Муромец; слева на белом коне Добрыня Никитич; справа на гнедом коне Алёша Попович.
Три богатыря. В.В. Васнецов, 1898 г.
Алёша Попович. Если два предыдущих богатыря – воплощение праведности и добропорядочности, то третий, Алёша, поповский сын, не чужд пороку. С одной стороны, он отличается необычайной смелостью и ловкостью, но с другой – «горделив, спесив, бранчив, задорен и груб».
Добродетели и пороки. Интересно, что, как и древнегреческие герои, так и русские богатыри, не всегда применяют свою «молодецкую силушку» в благородных целях. Но в этом проявляется качество энергии 2-го Луча, вносящего двойственность во всё, что относится ко второй группе Арканов, в том числе в Силу. Но всё это ради движения вперёд и последующего установления равновесия.
Необузданная сила богатырей часто расходуется в состязаниях, или направлена совсем не на благое дело, а на потакание своим страстям. Им знакомы подлог, эгоизм и корыстолюбие. Наиболее ярко это проявлено в таких, например, «Добрых молодцах».
Печальный пример. Аника-воин. Его имя стало нарицательным: «удалец на словах». Аникой-воином и сегодня называют человека, который любит хвастать своей силой вдалеке от опасности (т. н. диванный боец). Необычное для русского былинного богатыря имя, как полагают, заимствовано из византийской эпической поэмы XI – XII века о герое-богатыре Дигенисе, который там упоминается с постоянным эпитетом anikitos (греч. «непобедимый»). Кстати, этот самый Дигенис, по легенде, состязался с некой девой-воительницей Максимо. Русская версия поэмы известна по сохранившимся спискам XVII – XVIII веков, но оригиналы перевода сделаны, по-видимому, не позднее XIII века.
На т.н. народных картинках (русский лубок) Аника-воина часто изображали в сцене со Смертью. В тексте описано, как Аника хвастается своей силой и обижает слабых, и его устыжает за это сама Смерть. Надменный Аника бросает ей вызов и погибает.
«Храбрый воин Аника и Смерть». Лубок
Хотен Блудович. Богатырь Хотен Блудович – один из самых одиозных богатырей, о чём говорит его «народное» имя. Ради женитьбы на завидной невесте Чайне Часовой сначала «побивает» девятерых её братьев, затем целое войско, нанятое будущей тёщей. В итоге богатырь получает богатое приданое и выступает в былине как богатырь, «который хорошо женился».
Василий Буслаев – самый удалой герой новгородского былинного цикла. Его необузданный нрав приводит к конфликту с новгородцами, и он отчаянно буянит, а затем бьется об заклад, что побьет всех мужиков новгородских на Волховом мосту.
Не случайно Василий выбрал подобное место для демонстрации своей силы – у моста через великую реку Волхов. Река так названа в честь чародея (волхва), скифского княжича, который, якобы, обернувшись «лютым зверем крокодилом», поджидал прохожих и тех, кто не покорялся ему, пожирал или топил. В том месте, где был Волхов мост, поставил княжич капище Перуна и колдовал там по ночам.
Василий почти выполняет обещанное – пока его не останавливает мать. В другой былине он уже зрелый, идет в Иерусалим замаливать грехи. Но Буслаев неисправим – он снова принимается за старое и нелепо гибнет, доказывая своё молодечество.
Тот же Волхов мост фигурирует в легенде о другом богатыре – Добрыне Никитиче. Когда Добрыня приехал крестить новгородцев, которые черпали свою силу и независимость от Перуна, они приняли его враждебно и разобрали Волхов мост, чтобы он не мог перебраться на другую сторону. По другой легенде, восстановленной в 18 веке писателем и историком В.Н. Татищевым, Именно Добрыня устанавливает Перуна: «И пришед Добрыня в Новгород, поставил кумира Перуна над рекою Волховом; и оному людие новогородские приносили жертвы, яко богу» («История российская в семи томах»). В этом сказании наблюдается обычное для легенд смещение событий во времени, а кроме того трансформация сюжета в сторону христианизации, делающая богатыря борцом с язычеством.