– Хорошо. Но мы будем продолжать следить за твоей работой. Доверие сейчас стоит дорого, Екатерина.

В это время Макс сидел в кабинете своего руководителя в штабе BND. В его досье тоже уже лежали фотографии встреч с Екатериной. Начальник смотрел на него через дымку сигары, медленно затягиваясь.

– Макс, что это за русская? Екатерина… Иванова, кажется?

– Агент КГБ, – коротко ответил он. – Ничего особенного. Мы используем её для получения разведданных.

Начальник сделал паузу, внимательно глядя на него.

– Ты уверен, что это только работа? В нашей сфере любая личная привязанность – это смерть. Особенно с врагом.

Макс выдержал взгляд, не дрогнув.

– Будьте уверенны, шеф. Это просто игра, которую я успешно веду и полностью контролирую.

Начальник наклонился вперёд, глядя прямо в глаза Макса.

– Надеюсь, ты не ошибаешься, Макс. Потому что если это не так, тебе не поздоровится.

В конце дня оба агента покидали свои ведомства, понимая, что их игра стала ещё опаснее. Теперь каждое их движение находилось под двойным наблюдением, и любое отклонение от плана могло стать роковым.

Берлин, апрель 1953 года. Город был на грани – холодная война уже не была просто дипломатической игрой, она проникла в повседневную жизнь. Берлин разделялся на два мира, словно кровоточащая рана, разрезающая страну, и каждый неверный шаг мог оказаться фатальным. В апреле ещё стояла прохлада, но в воздухе витал запах перемен. Лёд таял, обнажая неровные, израненные тротуары города. Однако этот город не мог забыть о своих шрамах – бомбежки, прошедшие по нему несколько лет назад, оставили глубокие следы на его фасадах и улицах.

Екатерина медленно шла по улице, взглядом скользя по серым зданиям. Берлин был полон призраков – не тех, что были мертвы, а тех, кто ещё ходил по этим улицам, но уже не жил по-настоящему. Люди боялись друг друга. Говорили только то, что нужно, и часто искали глазами укромные уголки, чтобы избежать лишнего внимания. Внезапное исчезновение, арест – каждый в городе знал, что это такое.

Густые облака нависли над улицами, лишая город солнечного света, но сквозь холодный ветер доносились звуки шагов, шум редких автомобилей. Макс должен был появиться с минуты на минуту, и её беспокойство нарастало. Она слышала рассказы о судьбах таких, как она: шпионов, которые перешли границу между верностью и предательством, нарушили правила игры. Им не прощали ошибок. И сейчас они с Максом шли по этой тонкой грани – слишком много раз встречались, слишком глубоко забрались в личные беседы.

Когда Макс наконец появился, его фигура быстро мелькнула среди других прохожих. Тонкое пальто не спасало его от холодного ветра, но его лицо было спокойным. Он шёл уверенно, в его движениях была чёткость, почти хищническая осторожность. Екатерина прекрасно знала этот взгляд – она видела его у многих агентов. Но что-то в его глазах изменилось, как будто за ними скрывалась тревога, которую он не мог больше скрывать.

Он сделал знак – слегка опустил голову, показывая, что встреча пройдёт как обычно. Никаких лишних эмоций, никаких лишних движений. Екатерина замедлила шаг и огляделась. На улицах было немноголюдно, и всё же каждый человек казался потенциальной угрозой. Она шла дальше, не ускоряя шаг, как если бы каждый её шаг был частью игры, в которой они оба участвовали.

Они встретились в подворотне, на узкой улочке старого Берлина, где раньше работали маленькие лавки, но теперь остались только разбитые витрины и разрушенные стены. Здесь не было лишних глаз, только они вдвоём.

– Сегодня всё идёт по плану? – спросила она негромко, избегая излишней формальности.

– Пока да, – коротко ответил Макс, его глаза на секунду задержались на её лице, как будто он что-то искал в её выражении.

Молчание повисло между ними. У Екатерины в горле пересохло, и она вдруг ощутила, насколько зыбко их положение. Их допросы стали более частыми, более жёсткими. Каждый раз, когда её вызывали на отчёт, она чувствовала, как под ногами трескается лёд. И Макс, очевидно, ощущал то же самое.

– Мне кажется, мы ходим по краю, – наконец сказал он. Его голос был тихим, но в нём чувствовалась скрытая тревога. – Они подозревают меня в измене.

Екатерина кивнула. Подозрения были в воздухе. Каждая их встреча могла стать последней. И всё же они продолжали, словно не могли остановиться. Берлин был не просто их рабочей площадкой – он стал ловушкой, которая могла захлопнуться в любой момент.

– У нас нет другого выхода, – ответила она, стараясь, чтобы её голос не дрожал. – Мы должны продолжать видеться, пока есть возможность.

Макс смотрел на неё, словно что-то внутри него менялось. Екатерина заметила это и почувствовала то же самое – они уже перестали быть просто агентами разных стран. Их встречи больше не сводились к обмену информацией или выполнению приказов. В этих холодных и пустых улицах, в этом разрушенном городе, они стали чем-то большим друг для друга.

Но каждый раз, когда они встречались, это было как ходьба по лезвию ножа.

Макс сделал шаг вперёд, их лица оказались ближе. В его глазах она увидела не только холодное профессиональное спокойствие, но и напряжение, скрытую уязвимость, которую он не показывал никому. Их судьбы теперь были связаны – они знали слишком много друг о друге, но не могли доверять никому.